‘Я украл у россиян бензовоз’ — пенсионер из Дымера нашел для больницы солярку

Думали ли вы, что Россия может осуществить полномасштабное вторжение в Украину?

Даже никто и не думал такого! Думали, что это все нереально. Думали, что и болота не пустят через Беларусь, и дороги у нас такие, что не пустят, но это все не помогло...

Был ли у вас подготовлен тревожный чемоданчик?

Тревожный чемоданчик у меня еще с работы в пожарной охране есть, его никто не разбирал. А в погребе немного подготовились: раскладушку поставили, свечей набрали, воды...

Как для вас прошел первый день вторжения РФ в Украину?

Первый день гудело все: техники РФ шло очень много, они же шли тут и на Бородянку, и на Гостомель. Гул стоял сутки!

Что делали вы в первый день войны?

Наблюдали за россиянами. Смотрели, сколько их идет, какая техника едет. Еще своим знакомым звонили, передавали, что идут колонны.

Как именно в ваш дом пришла война?

Каждый день ко мне в дом приходили орки, проверяли. Ездили по улицам, заходили в дома, смотрели, нет ли снайпера, нет ли чужих, в дома заходили. Что им нравилось, клали себе в карманы.

Видели ли вы, как российские военные совершали преступления против гражданских?

У соседей в доме стреляли, под ноги стреляли, одному ногу прострелили, возле головы стреляли, где хотели. Из дома у них россияне все вынесли. Сосед другой со сломанными пальцами до сих пор ходит: орки перебили, потому что нашли у него пневматическое ружье. Клали на асфальт, раздевали, смотрели, нет ли татуировок каких-то. Делали они все, что хотели.

Как вы общались с российскими военными?

Сквозь зубы. Неохотно. Если бы у меня что-то было, я бы бросил им в машину. Но они же были с оружием, это был их аргумент. О чем с ними можно говорить.

Когда россияне приходили к вам, о чем спрашивали?

Осмотр дома. Каждый день. Осмотр дома. Ходили, все что хотели забирали, деньги украли.

Что с вами было в последующие дни оккупации?

Неделю никто никуда не выходил, сидели, доедали, кто, что мог. Движения по улице не было. Если выходили, то они останавливали, раздевали, били.

Где вы брали еду?

Я где-то неделю посидел, а потом занялся гуманитаркой. Я из Дымера в Демидов возил людей, а обратно привозил еду. Поэтому и мне досталось.

Как россияне реагировали на то, что вы занимались гуманитарной помощью?

Сквозь зубы пускали нас или за сигареты. За блок сигарет нас пускали на мост. С ними такая торговля была, чтобы нас пускали. Но они сигареты брали, а сами говорили, что нам ничего не обещают. А 28-го марта меня взяли в плен за гуманитарку. Меня соседка сдала, сказала, что якобы я на гуманитарке зарабатываю деньги. Они весь дом перевернули, еду искали. В один день четыре “службы” приходили — в черной (униформе — ред.), в камуфляже, и две группы в зеленой (униформе).

Как именно вас задержали российские военные?

Ехал я в Дымер на велосипеде. Узнать, пришла ли гуманитарка. Меня на улице Садовой бронетранспортер остановил, связали руки, глаза, бросили в машину, насколько я слышал, привезли в дом, переворачивали дом, я сидел в машине, часа два они обыскивали дом. А потом меня куда-то повезли и высадили где-то... А где это было, тогда никто не знал, даже те, кто уже там был из пленных. Нас там около 30-ти человек было. Потом часть выпустили, но до сих пор их найти не могут...

Избили меня сначала прикладом, по ногам, возле ушей стреляли, возле ног стреляли из пистолета... Спрашивали про АТОшников, про позиции ВСУ, кого я знаю из партизан... Я им отвечал одно — я занимаюсь гуманитаркой и больше ничего. На третий день один из них взял меня за руку и сказал, что если я не буду больше заниматься гуманитаркой, то все будет хорошо. Я еще один день пролежал, а потом их начали бомбить, и россияне убежали. Нас охранник выпустил. После этого три дня полежал дома, а потом снова стал заниматься гуманитаркой.

Во время оккупации?

Да! Я все равно не сдался.

За что российские военные задерживали гражданских?

Кого-то за то, что просто шел с телефоном и разговаривал. Других двух задержали обвинив, что они какое-то оружие возили. Их пытали очень, очень страшно. Мы, когда были в подвале, все это слышали. Это ребята из Ясногородки: Фарион Костя и Петр. Им зубы повыбивали, ребра сломали, били каждый день и электрошокером пытали.

Знаете ли вы о случаях убийства гражданских российскими военными?

Об убийствах не знаю. Но без вести пропало около 20-ти человек.

Что случилось с соседкой, которая сдала вас россиянам?

Она с ними и уехала. Когда они бежали, россияне предоставили автобус всем желающим и они поехали в Беларусь.

Расскажите о том, как вы украли у российских военных бензовоз.

Приезжает соседка, говорит, там на Катюжанской трассе — подбитый бензовоз. А у меня до этого был Урал. Мы сели, завели, ехали по полям, загнали в ров, закрыли, повесили табличку “Заминировано”. Солярку слили, раздали ее больнице, дому престарелых, всем, кто нуждался. Хотелось сжечь, но подумал, что лучше раздать людям. А теперь этот Урал в 72-й бригаде, и он сейчас служит нашим ВСУ.

Это все во время оккупации?

Да!

Почему вы не эвакуировались и была ли такая возможность?

Я людей вывозил и поэтому мог в любой день уехать. Но у меня хозяйство, собаки, я не такой человек. Как я собаку брошу? Животных я не брошу никогда, а с собой взять не мог, она у меня людей боится...

Изменилось ли у вас отношение к России и россиянам?

Я служил в российской армии. У меня там и друзья были, все было... Но теперь, если приедут, там есть у меня канистра солярки — так я бутылками отдам обратно... На каждую технику по бутылке отдам. Специально ее храню, это их солярка, вот я им ее и верну.

Что вы чувствовали, когда ВСУ освободили ваше село?

Ой, какая радость была! Кричали по селу, белые тряпки поснимали, кричали — “свобода”!

Перевод: Международное общество прав человека (Немецкая секция)