Современная тенденция внедрения цифровых технологий для изменения и улучшения бизнес-процессов, услуг и продуктов, а также для создания новых возможностей и ценностей так или иначе упрощает контроль государства над гражданами. Проследим эволюцию этого процесса на примере Великого китайского фаервола, который ныне стал отраслевым стандартом — совершенным коммерческим продуктом, готовым к развёртыванию в любой стране.
Хронология эволюции
Представьте 1994 год: интернет, этот дикий конь глобальной свободы, врывается на китайскую землю, неся с собой вихрь «опасных» идей для 1,2 миллиарда сограждан. Власти Народной Республики быстро осознали угрозу — как обуздать этот поток информации? Первые барьеры возводятся очень быстро, но они скромны: блокировка отдельных иностранных сайтов через манипуляции с DNS (Domain Name System). Да, IP-блокировки (Internet Protocol) перекрывают доступ к нежелательным сайтам по числовым идентификаторам, словно запирая запретные двери на ключ.
К 1997–1998 годам Министерство общественной безопасности КНР и Китайский информационно-аналитический центр интернета (China Internet Information Center) запускают в работу ещё несовершенные фильтры, созданные под руководством Фан Биньсина, чьё имя навсегда вписано в анналы как «отца Великого Фаервола». Этот визионер, ректор Пекинского университета почты и телекоммуникаций (Beijing University of Posts and Telecommunications, BUPT), не просто изобрёл систему — он воплотил философию контроля, где каждый бит данных подчиняется воле государства.
В двухтысячные интернет расцветает в Китае пышным цветом, фильтры работают на полную мощность, но и возможности обхода этих фильтров тоже множатся: прокси-серверы и VPN (Virtual Private Network — виртуальная частная сеть, туннелирующая трафик через зашифрованные каналы для анонимности) становятся щитом для диссидентов. Простых фильтров уже недостаточно, нужны более точные инструменты. Внедряется DPI (Deep Packet Inspection — глубокая инспекция пакетов, технология анализа в реальном времени не только заголовков пакетов данных, но и их содержимого — «полезной нагрузки»). В те годы, когда незащищённый стандарт веб-коммуникации HTTP доминировал над защищённой версией с шифрованием данных HTTPS, DPI легко выявлял запрещённый контент в открытом трафике пользователей. С 2002–2003 годов DPI-системы размещают у ключевых интернет-провайдеров: China Telecom, China Unicom и China Mobile — трёх гигантов, чьи сети опутывают страну, словно паутина.
2003–2008 годы — эра «Золотого Щита». Gold Shield Project, GSP — масштабный проект по созданию инфраструктуры слежки, интегрированной во все точки выхода в интернет. Это не просто надстройка над GFW, это паутина, опутывающая интернет-кафе, провайдеров и пограничные узлы. DPI эволюционирует: теперь он распознаёт процесс установки соединения и ключевые слова вроде «Тяньаньмэнь» (площадь в Пекине, символ восстания 1989-го) или «Ху Яобан» (реформатор, чья смерть спровоцировала протесты). Систему интегрируют с Социальным Кредитом (национальная база данных, оценивающая «надёжность» граждан по баллам, которые влияют на их жизнь). «Попался» на поиске по ключевому слову «независимость» — и баллы падают, на престижную работу можно уже не рассчитывать.
Дальнейшее усовершенствование — возникновение Центров управления, которые позволяют изменять фильтры в реальном времени в зависимости от ситуации — подобно дирижёру, который взмахом палочки мгновенно глушит ноты свободы.
После 2008-го — Олимпиады в Пекине, беспорядков в Синьцзяне и Тибете — GFW объединяется с аппаратом безопасности. Реализуются на практике:
-
Мониторинг соцсетей (Weibo — китайский Twitter; WeChat — мультимедийный мессенджер; QQ — чат-платформа Tencent)
-
Отслеживание по IP- и MAC-адресам.
-
Троттлинг. Замедление трафика — искусственное торможение скорости для «неугодных» сайтов.
-
Полная блокировка VPN и Tor (The Onion Router — анонимизирующая сеть с многослойным шифрованием).
2015–2020: Усиление позиций Си Цзиньпина приносит GFW бюджеты и ресурсы. Региональные версии — в каждой провинции свой «щит». В GFW начали внедрять ИИ и машинное обучение для распознавания «опасного контента» и интегрировали его с системой социального кредита — людей начали наказывать за определённую интернет-активность. Появилась возможность заблокировать отдельного пользователя без блокировки всего сайта. GFW из инструмента отдельного ведомства превращается в базовую систему контроля над гражданами.
2020–2024. GFW — экспортный хит. Китай понял ценность своей системы и начал активно экспортировать не только саму технологию, но и модель государственного контроля. Это стало известно из слитых в 2025 году 500 ГБ связанных с GFW документов компании Geedge Networks, которая является главной компанией, занимающейся исследованиями и разработкой (R&D) технологий для GFW. Тогда же модель GFW становится товаром, который продаётся странам Средней Азии, Африки, Юго-Восточной Азии и другим регионам. Из государственной лаборатории Министерства образования MESA Lab и из университетов вроде Харбинского политехнического команды разработчиков перетекают в Geedge — образуется симбиоз, где государство является создателем концепции продукта, а Geedge шлифует его для экспорта.
Итак, GFW эволюционировал из локального сторожа в глобальный экспортный продукт: Geedge упаковала его в модули, готовые к развёртыванию за считаные недели. Использование посредников позволяет скрыть прямую связь между китайским государством и системой контроля в стране-клиенте. Geedge не называет себя «китайской компанией, продающей цензуру», а позиционирует свои продукты как «решения для кибербезопасности» или «управление сетевым трафиком». Это не просто технология — это модель, где свободу интернета обменивают на «стабильность».
Вне всякого сомнения, технологии, аналогичные Великому китайскому фаерволу, разрабатывают и внедряют не только в Китае. Потребители таких систем существуют во многих странах: авторитарные или гибридные режимы, где власть стремится к тотальному контролю над информацией, видят в них мощный инструмент для подавления инакомыслия. Если государство имеет достаточные интеллектуальные и финансовые ресурсы, оно может создать собственный «национальный фаервол» — как это делают Россия с её «суверенным интернетом» или Иран с национальной информационной сетью. Если ресурсов недостаточно, всегда можно приобрести готовое решение «в китайской упаковке» — Пекин активно экспортирует свои технологии цензуры в страны Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, часто в рамках инициативы «Цифровой Шёлковый путь».
При стремительном развитии цифровых технологий — искусственного интеллекта, больших данных и систем распознавания — масштабирование таких инструментов становится неизбежным. Государства будут использовать их не только для «борьбы с экстремизмом» или «защиты национальной безопасности», но и для решения повседневных задач: от мониторинга социальных сетей до превентивного подавления протестов. Это создаёт и глобальную угрозу: эрозию приватности, свободы слова и права на доступ к информации.
Именно поэтому необходимо срочное и серьёзное международное обсуждение степени цифрового взаимодействия между государством и гражданами — с акцентом на защите фундаментальных прав человека.
Почему это вопрос прав человека?
- Право на свободу выражения мнений (статья 19 Всеобщей декларации прав человека): Цифровые фаерволы блокируют не только «вредный» контент, но и независимые СМИ, правозащитные отчёты и мнения оппозиции. В Китае система «Золотой щит» фильтрует миллиарды запросов ежедневно; в Турции, Российской Федерации или Египте аналогичные инструменты используются для арестов за «лайки» в соцсетях.
- Право на неприкосновенность частной жизни (статья 12 ВДПЧ): Массовый сбор данных без согласия граждан превращает каждого в потенциального подозреваемого. Алгоритмы ИИ анализируют переписку, геолокацию и даже биометрию, создавая «социальный кредит» — систему, где низкий рейтинг лишает доступа к образованию, работе или путешествиям.
- Право на доступ к информации и образованию: Блокировка интернета во время протестов (как в Иране в 2019–2022 гг. или в Мьянме после переворота 2021 г.) изолирует граждан от мира, препятствуя получению объективных знаний и международной помощи.
Что можно сделать для защиты прав?
-
Должны быть разработаны международные стандарты и приняты конвенции о «цифровых правах», запрещающие экспорт технологий двойного назначения без оценки их влияния на права человека (аналогично Резолюции ГА ООН 68/167 о праве на неприкосновенность частной жизни в цифровой век).
-
На национальном уровне Конституционные суды должны признавать цифровую цензуру нарушением основного закона. Граждане имеют право требовать прозрачности алгоритмов и судебного надзора за блокировками.
-
Технологически — развитие децентрализованных сетей (Tor, IPFS), VPN с открытым исходным кодом и сквозного шифрования (end-to-end) — это не «обход», а законное средство самозащиты. Правозащитные организации (Amnesty International, Human Rights Watch) уже обучают активистов в уязвимых странах.
-
Независимые аудиты государственных систем, участие НПО (неправительственных организаций) в разработке политик и обучение цифровой грамотности — чтобы граждане понимали, как их данные используют против них.
Без таких мер цифровой контроль превратится в глобальную норму, где государство станет «большим братом» по умолчанию. Защита прав человека в цифровую эпоху — это не технический, а этический и политический вопрос. Только через открытый диалог и международное давление можно предотвратить превращение интернета из пространства свободы в инструмент тоталитаризма.