Война, продолжающаяся уже восемь месяцев, с каждым новым днём заставляет задаваться вопросом о существующем геноциде украинского народа. Ход событий, решения, принимаемые Россией, действия, к которым прибегают оккупационные войска, ракетные удары по гражданским и объектам критической инфраструктуры без преследования какой-либо военной цели, тотальные и дерзкие нарушения норм международного гуманитарного права и обычаев ведения боевых действий, — всё это в совокупности формирует картину не хаотичных, отчаянных действий, единственной целью которых предстаёт геноцид. Масла в огонь подливает риторика российской пропаганды, которая формирует прямые тезисы с призывами к уничтожению украинцев.
Кажется, провозглашённая российскими властями «цель» вторжения на территорию Украины (защита непризнанных никем «республик») давно опровергнута не только временем, а в основном ходом и развитием событий. Боевые действия, разрушения и убийства гражданских в Киевской, Черниговской, Сумской, Харьковской, Запорожской, Херсонской, Николаевской и других областях Украины никоим образом не связаны с «защитой». Их даже с усилием нельзя «подтянуть» к территориям Донецкой и Луганской областей.
Многочисленные убийства, пытки, похищения и депортацию украинцев нельзя объяснить желанием получить преимущество на поле боя. То же самое можно сказать о ракетных ударах по городам, не вовлечённым в военное противостояние. Эти акции являются сугубо террористическими, поскольку не имеют никакой другой цели, кроме запугивания и давления на гражданское население Украины.
Всё указанное выше формирует картину возможно не всегда стратегически спланированного и, скорее, внезапно возникшего, но вполне сознательного и желаемого умысла со стороны руководства России. Причём именно системность действий, их повторяемость, жестокость и дерзость свидетельствуют об их единственно возможной цели. А именно — геноциде.
Безусловным остаётся тот факт, что война, перемещение большого количества военных, использование оружия, вовлечение в такие действия других стран (в частности, Беларуси), конфронтация и противостояние почти со всем миром — это сознательные неслучайные действия, которые имеют все признаки понимания ситуации, её последствий и причинных связей. Следовательно, имеем все признаки умысла, в наличии которого нет никакого сомнения.
Считаем, что сам факт системности, повторяемости и совершения всё новых и новых действий, связанных с повышением количества жертв и градуса напряжённости, является тревожным и очень важным признаком.
Международный уголовный суд (далее — МУС), юрисдикция которого распространяется на наиболее серьёзные преступления, вызывающие озабоченность всего международного сообщества, в том числе рассматривает преступление геноцида.
Римский статут, как основной документ, определяющий не только юрисдикцию, но и формулирующий отдельные признаки составов преступлений, преследуемых МУС, позволяет сделать вывод об отсутствии чётких критериев в этих составах преступлений. Юридическая техника определения таких преступлений, как геноцид, не отличается чёткостью, и поэтому формулировки Римского статута не могут быть признаны безупречными и дающими представление о признаках таких деяний.
Следует признать, что отличительным признаком именно геноцида является направленность умысла виновных лиц на уничтожение определённой национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой. Другие признаки во многом совпадают с другими составами преступлений. Поэтому отправной точкой в деле юридической квалификации деяний, совершаемых государством-оккупантом на территории Украины, является определение круга лиц, на которых распространяется правовая защита норм международного гуманитарного права и Римского статута. Мы считаем, что, учитывая этнические и культурные особенности Украины, наиболее верным будет говорить о том, что реальными и потенциальными жертвами геноцида во время продолжающейся войны являются люди, идентифицирующие себя как часть народа/нации (мы используем эти два слова как синонимичные для целей данной статьи) независимого государства Украина.
В условиях войны России против Украины вопрос о том, на кого направлен умысел лиц, прибегающих к массовым убийствам, пыткам, похищениям и изнасилованиям людей (как комбатантов, так и некомбатантов), кажется, с одной стороны, риторическим, но, с другой, требует доказывания.
Опираясь на правило доказывания виновности вне всяких сомнений, основные усилия доказывания наличия геноцида следует сосредоточить на доказывании того, что любое другое объяснение причин, мотивов и умысла на совершение соответствующего деяния исключено, и что лицо совершило инкриминируемое преступление именно с такой целью. Учитывая это, считаем, что одним из важнейших признаков наличия умысла на совершение именно такого преступления является системность и планомерность преступной деятельности государства-оккупанта на территории Украины.
В этом смысле становятся особенно важными не отдельные деяния, а именно наличие системности и методичности в действиях государства-оккупанта. Следует принимать во внимание всю цепь деятельности, начиная с пропаганды внутри России, территории вторжения, действий оккупационных войск, методов ведения войны, использования запрещённого вооружения, создания фильтрационных лагерей (цель которых как раз и состоит в сегрегации людей по национальной идентификации — проукраински настроенные не проходят «фильтрацию»), вывоза детей с территории Украины, недобровольного «перевода» в граждане России, проведения «референдумов» на оккупированных территориях. Все указанные действия должны оцениваться в своей совокупности, поскольку они свидетельствуют о наличии целенаправленной деятельности по уничтожению на оккупированных территориях и территориях, где ведутся боевые действия, всего населения, которое идентифицирует себя как часть украинского народа.
В то же время опираться исключительно на национальные конструкции формулирования наличия прямого умысла (лицо осознавало противоправное содержание своих действий и их последствия и желало их наступления) будет недостаточным. Национальная модель не позволяет применить стандарт доказывания «вне всяких сомнений», поскольку она (модель) останавливается ещё до того, как возникает признак уничтожения именно защищённой группы людей. Пользуясь положениями уголовного законодательства Украины, очень трудно доказать наличие умысла на геноцид в отдельных эпизодах. Поэтому мы считаем, что совершаемые преступления необходимо рассматривать и доказывать как множество эпизодов, системно объединённых умыслом на совершение геноцида.
Важным моментом представляется акцентировать внимание на том, о какой группе людей нужно вести речь. Римский статут указывает, что геноцид может совершаться в отношении национальной, этнической, расовой или религиозной группы людей. Население Украины сегодня довольно пёстрое, и здесь проживают люди с разными религиозными убеждениями, которые говорят на разных языках и относятся к разным этносам. Это обстоятельство следует принимать во внимание. Большинство людей из числа населения Украины, значительная их часть, идентифицирует себя с украинской нацией как политико-территориальным единством. Это те люди, которые считают себя украинцами — гражданами независимого государства — Украина. И именно они составляют население Украины и образуют её нацию. И хотя такие люди далеко не всегда по разным причинам активно проявляют свою проукраинскую позицию, всё же они формируют национальную целостность Украины. Поэтому мы считаем, что геноцид против украинцев связан с желанием уничтожить значительную часть национальной группы таких людей. И именно в отношении такой группы необходимо доказывать наличие состава преступления геноцид.
