Как воспринимают российско-украинскую войну в Германии? Может ли научное сообщество повлиять на это восприятие? Что изменила война в отношении немецкого общества и университетов к Украине, преподаванию украинского языка и истории? На эти вопросы отвечает историк Андрей Портнов, профессор единственной в Германии кафедры истории Украины — в Европейском университете Виадрина во Франкфурте-на-Одере.
Уважаемые коллеги! С первого дня российской агрессии против Украины, с самого начала войны я и мои коллеги с кафедры Истории Украины Европейского Университета Виадрина во Франкфурте-на-Одере (напомню: это единственная на данный момент в немецких университетах кафедра со словами «История Украины» в названии) посвящаем всё своё время максимально возможной активности в немецком медийном пространстве. Здесь речь идёт и о выступлениях, и о гостевых лекциях, об интервью, о написании статей. В частности, я сам практически ежедневно пишу статьи для разных изданий, как, скажем так, более популярных, так и более научных, для газет, изданий различных немецких фондов и министерств.
Почему это особенно важно? Потому что, если мы внимательно понаблюдаем за немецкой медийной сценой, мы увидим такую досадную и опасную тенденцию, о которой я также стараюсь постоянно говорить. А именно: тенденцию показывать так называемые «украинские голоса». Как голоса эмоциональные, как голоса переживаний. А после них давать слово так называемым экспертам, которые якобы рассудительно будут оценивать эти события. Я с ужасом вспоминаю первые дни войны, когда в новостях, собственно, эти так называемые компетентные нейтральные эксперты уверенно рассказывали о том, что у Украины нет никаких шансов против путинской агрессии. К счастью, то, что произошло в последующие дни и недели, что Украина выстояла, изменило в Германии многое. Но этого по-прежнему недостаточно. По-прежнему недостаточно. Итак, уже есть, я хочу это подчеркнуть, уже есть глубокое, серьёзное понимание потребности в ином уровне знаний об Украине, ином уровне украинистики и ином восприятии тех самых украинских голосов, о которых я уже сказал.
В то же время, будем откровенны и честны, очень сильны по-прежнему те известные, не раз описанные и мною, и коллегами, стереотипы. Стереотипы, связанные с Украиной, с Россией, с Восточной Европой, стереотипы, которые, по моему мнению, в первую очередь основываются на нескольких очень опасных и очень ошибочных представлениях. Одно из таких представлений — это отказ Украине в культурной субъектности. То есть, впечатление такое, что будто бы украинской культуры, государственности, общества нет, или они появились вот только что, несколько лет назад, после распада Советского Союза. Этот тезис, как вы понимаете, максимально приближается к тезису путинской пропаганды. Вторая вещь: это отождествление Советского Союза с Россией и всего наследия великой русскоязычной культуры опять-таки с Россией. Итак, задачей гуманитарных наук также является последовательное доказывание ошибочности таких представлений, доказывание культурной субъектности Украины, начиная не только с последних десятилетий, но и с двадцатого века, и с девятнадцатого, и с восемнадцатого, и с семнадцатого, и так вглубь веков.
Значит, когда я говорю об этой задаче, нужно также понимать, отдавать себе отчёт в состоянии славистики в немецких университетах. Годами славистические исследования в Германии были прежде всего исследованиями России. Прежде всего исследованиями русского языка, русской литературы. Соответственно, критически важно, чтобы наконец-то украинский язык стал доступен для изучения на всех университетских уровнях, по всей Германии. Не только в отдельных университетах, как, например, в нашей Виадрине, но действительно в большинстве земель и в большинстве университетов Германии. Итак, чтобы украинистика основывалась не на таком, знаете, внезапном желании делать какие-то комментарии об Украине, а на глубинном знании украинского языка, украинской культуры, украинской истории. И именно это должно стать фундаментом того экспертного знания, которого в Германии по-прежнему не хватает.
Есть ещё одна проблема, о которой, поверьте, я стараюсь говорить практически в каждой своей немецкоязычной публикации. А именно? Если в немецкой политике наконец-то, наконец-то после стольких лет молчания, начался честный разговор о том, кем является и что натворил бывший канцлер Шрёдер, то вот в немецкой университетской сфере, в славистике, пока ещё нет разговора о том, кем являются и что натворили «славистические шрёдеры». Но я надеюсь, что он ещё состоится, я призываю при каждой возможности к самокритичной рефлексии над тем, каким образом и славистика тоже, и университеты тоже, способствовали тому примитивному, упрощённому, одномерному стереотипу об Украине, который мешал Германии, немецкой политике и обществу адекватно оценить, в частности, путинскую угрозу ещё буквально месяц назад — до начала войны. В то же время, вот в этом же контексте, я хочу воспользоваться этой возможностью и поблагодарить тех моих немецких коллег — это был бы длинный список, поэтому я не буду называть всех имён — которые сейчас активно участвуют и в медийной, и в сугубо научной деятельности, связанной с распространением знаний об Украине и переосмыслением того, чем Украина является. В частности, речь идёт и о текстах историков, и о текстах литературоведов, и о текстах отдельных философов, политологов. То есть, надо понимать, чувствовать это и в Украине, что тенденция, я бы сказал так: желание к настоящему переосмыслению Украины — она существует. Она пока не является чем-то, что захватило всех без исключения славистов, все без исключения университеты, но её нужно заметить и поддержать.
А теперь ключевое, о чём я хотел сказать. Как именно эту тенденцию поддержать? С одной стороны, сейчас в Германии существует уже немало программ временной поддержки тех украинских учёных, в первую очередь, конечно, женщин-учёных, которые вынуждены были выехать из Украины. Я благодарен за все эти программы, я, собственно, жду окончательного объявления результатов этих конкурсов, которые различные фонды объявили. Однако эти программы ставят два вызова, о которых я хотел бы говорить и здесь. Первый вызов: это по-прежнему недостаточное, несмотря на наши постоянные напоминания о важности этого, внимание к проблеме того, как можно систематически поддержать наших коллег, которые остаются в Украине. Итак, по моему мнению, стратегическое развитие украинистики в Германии также должно исходить из этой идеи максимального развития взаимоотношений с наукой там, в Украине. Причём развитие таким образом, чтобы украинские партнёры — и институциональные, и личные — были, собственно, партнёрами. Не просто беженцами, жертвами войны, теми, кто нуждается в помощи. Чтобы они были равноправными партнёрами в интеллектуальном разговоре. Не украинским голосом самим по себе, а голосом равноправного учёного. Это очень важная вещь.
И второй сюжет, связанный с этим, — это важность стратегической, долговременной институционализации украинистики. То есть создание не проектов и программ на один, или даже два-три года, а создание институциональной базы украинистики на десятилетия. Если хотите, на столетия. Здесь я имею в виду, конечно, в идеале, открытие новых профессур, но также и поддержку тех профессур, которые уже существуют, уже занимаются украинской тематикой. Создание на их основе центров украинских исследований. Скажу, что именно сейчас, при поддержке руководства нашего университета Виадрина, вместе с коллегами с других кафедр, мы интенсивно работаем над созданием такого украинского центра в Бранденбурге, то есть на самой восточной земле Германии, которая непосредственно граничит с Польшей, которая имеет очень глубокие исторические связи. И с Украиной тоже. Но этот процесс, конечно, требует и политической, и бизнес-поддержки, и, конечно, самого активного участия украинских учёных. Ещё раз скажу: и тех, кто вынужден был покинуть нашу Родину, выехать за её пределы, и тех, кто остаётся там, в разных местах Украины.
Итак, осознавая, что, наверное, — наверное, мы все могли бы сделать больше. Наверное, есть и наша доля ответственности в том, что украинская тематика в Германии остаётся недостаточно акцентированной. Хотя, скажу ещё раз, сейчас делается очень много! Делается очень много, но надо делать больше. Итак, осознавая всё это, я бы хотел ещё раз пообещать и подчеркнуть, что и я, и мои коллеги будем прилагать все усилия для последовательной работы в направлении именно создания долговременной базы для украинистических исследований в Германии и, соответственно, в Европе. Базы, в которой, ещё раз я скажу, Украина и украинские коллеги будут равноправной, решающей, ключевой частью.
