Журналисты проекта Радио Свобода «Север.Реалии» пообщались с родными гражданских лиц, похищенных российскими военными, а также с адвокатом, которая пытается им помочь.
По официальной информации министерства обороны РФ, в настоящее время в плену находится 6489 военнослужащих. Количество гражданских, которых россияне задержали на оккупированных территориях и насильно вывезли, неизвестно. Их статус не определён: они не являются военнопленными, их не считают подозреваемыми или осуждёнными. Найти такого человека родные могут только с помощью свидетельств тех, кто благодаря обмену уже оказался на свободе и может рассказать, с кем именно сидел в российской камере.
Согласно статье 2 Международной конвенции для защиты всех лиц от насильственных исчезновений (Украина присоединилась к ней в июне 2015 г.), «„насильственное исчезновение“ — это арест, задержание, похищение или лишение свободы в любой другой форме представителями государства или лицами или группами лиц, действующими с разрешения, при поддержке или с согласия государства, при последующем отказе признать факт лишения свободы или сокрытии данных о судьбе или местонахождении исчезнувшего лица, вследствие чего это лицо остаётся без защиты закона». Согласно международному праву, насильственное исчезновение является преступлением, а если практика насильственных исчезновений является широко распространённой или систематической – даже преступлением против человечности. Согласно ч. 2 статьи 1 Конвенции, «Никакие исключительные обстоятельства, какими бы они ни были, будь то состояние войны или угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение, не могут служить оправданием насильственного исчезновения».
Брянск
Житель Дымера Василий Волохин исчез 4 марта, когда поехал на велосипеде предупредить жителей многоэтажки о возможном обстреле «Градами». Мужчина не имел никакого отношения ни к ВСУ, ни к ТрО, работал строителем.
Василия Волохина считали погибшим. До тех пор, пока 1 апреля, после первого обмена военнопленными, с его семьёй не связался мужчина, который знал, где он.
– Мужчина, сидевший с ним в одной камере, рассказал, что Вася жив, всё нормально, он в плену, – рассказала журналистам проекта «Север.Реалии» сестра Василия Волохина Анна. – Так я узнала, что он в России, в Брянске. Чем он мог их заинтересовать, я не знаю, но я рада, что он жив.
Анна связалась с полицией, правозащитными организациями, позвонила на горячую линию минобороны. Через систему ФСИН (Федеральной службы исполнения наказаний) она написала письмо на имя брата. И получила ответ из Центра обработки сообщений: «Администрация учреждения ИК-2 Брянск извещает, что письмо 10175615 прошло цензуру и вручено адресату 16 мая 2022 г.».
Впрочем, на письмо её брат так и не ответил. Вместо этого пришло уведомление о том, что письмо получено, к которому прилагалось фото бланка с надписью от руки «Такого нет». То есть официально российская Федеральная служба исполнения наказаний не признала, что Василий Волохин находится в ИК-2 Брянска.
Курск
В СИЗО Курска находятся близкие жительницы Бородянского района Киевской области Ольги Щербы. Женщина уверена, что именно туда российские военные забрали её мужа Богдана Щербу, брата Рамиза Мусаева и их друга Романа Кисиля. Все трое исчезли 26 февраля.
– Они поехали забрать нашу тётю из села Озёра, чтобы мы все вместе были. Где-то через двадцать минут у них уже были выключены телефоны, и всё: мы больше не знали, где они, – рассказывает Ольга.
13 марта она увидела на YouTube сюжет российского Первого канала об украинских военных, попавших в плен на аэродроме Гостомель. И близкие Ольги были среди них.
О том, что все трое находятся в СИЗО Курска, женщина узнала от освобождённых из плена украинских военных.
– Они говорят, что много гражданских из нашего округа. Есть люди, которые туда звонили и спрашивали. У них такая же история, как у нас. Но там всё отрицают, – говорит Ольга.
Журналисты поговорили с адвокатом Ириной Бирюковой, которая безуспешно пыталась встретиться с броварской учительницей Викторией Андрушей, которую, скорее всего, как и близких Ольги Щербы, держат в Курском СИЗО. В администрации СИЗО Бирюковой заявили, что Виктория Андруша ни среди подозреваемых, ни среди обвиняемых не значится. Но у адвоката сложилось стойкое впечатление, что украинская гражданка находится именно в этом учреждении.
– Система не может их проводить по карточкам как подозреваемых и обвиняемых, потому что карточка на арестанта заводится с указанием суда, который арестовал, даты постановления, и до какого числа арест, – объяснила Бирюкова. – В общих списках по базе они не пробиваются, и адвокатам к ним никак не пробраться, потому что мы имеем доступ только к подозреваемым или обвиняемым, а они не имеют такого статуса! Нас не пускают и в колонию, потому что они не осуждены. Теперь, понимая, что могут прийти адвокаты, они, возможно, могут начать их прятать, например, переводить в колонии, селить в отдельные корпуса, чтобы связи не было. У обычных зэков всегда есть какие-то телефоны, есть возможность доступа к связи. А украинцев селят отдельно, и по моей информации, которую я не могу официально подтвердить, у них своя охрана из сотрудников спецслужб, чтобы точно никакой связи не было с внешним миром.
Тула, Кострома, Ярославль, Белгород
Ирина Бирюкова рассказала, что у неё есть неофициальная информация от осуждённых, что в колонии в Тульской области для размещения украинских пленных отдали все камеры в ЕПКТ (единое помещение камерного типа), а также СИЗО при колонии. В Белгородской области под украинцев выделили почти целую колонию.
– Про Костромскую область тоже говорили, но я не могу проверить, у меня в этом регионе никого пока нет, – рассказала адвокат. – Прошёл слух, что в Ярославле хотят под них едва ли не целую колонию освобождать, но это пока только слух. Если исходить из официальной информации, что в России содержится около 6500 украинских пленных, то это примерно семь полных колоний. Средняя наполняемость колонии – 800–1000, 1200–1300 человек, в зависимости от региона. Конечно, это не один регион. Моё мнение, что это всё приграничные регионы, потому что туда везти проще всего, но и до Тульской области тоже добрались.
Согласно исследованию Харьковской правозащитной группы, с первых же дней полномасштабной войны российские вооружённые силы начали прибегать к насильственным исчезновениям. По состоянию на 23 июня в базе данных инициативы T4P задокументировано 1625 пострадавших от исчезновений, среди них в Харьковской области – 800 жертв, Херсонской – 399, Луганской – 236, Запорожской – 136, в остальных областях – 54 пострадавших. По предварительной квалификации, к насильственным исчезновениям относится 510 случаев, в том числе в Харьковской области – 77, Херсонской области – 268, Луганской – 26, Запорожской – 111, в остальных областях – 28. Таким образом, за первые 120 дней полномасштабной войны количество предварительно квалифицированных насильственных исчезновений по собранным нами данным уже почти такое же, как за 8 лет предыдущей стадии войны.
