MENU
Горячая линия по поиску пропавших без вести в Украине
Документирование военных преступлений в Украине.
Глобальная инициатива T4P (Трибунал для Путина) была создана в ответ на полномасштабную агрессию России против Украины в феврале 2022 года. Участники инициативы документируют события, имеющие признаки преступлений согласно Римскому уставу Международного уголовного суда (геноцид, преступления против человечности, военные преступления) во всех регионах Украины

Моя эвакуация напоминала кадры из боевика…

08.04.2023    доступно: Українською | in English
Тарас Вийчук, Александр Вийчук
Российские военные обустроились в двухстах метрах от дома Степании Гирчак. Ее село расположено на границе Николаевской и Херсонской областей. Степания Степановна рассказывает о том, как месяц просидела в погребе, о ночных бомбардировках и односельчанах, которые поддерживали друг друга.

Я Гирчак Степания Степановна. Приехала из Николаевской области, Березнеговатского района, села Била Криниця. Это линия размежевания с херсонскими селами.


Как война 2022 года ворвалась в вашу жизнь?

О войне я узнала, когда увидела самолеты в небе. Я вдова, живу одна. Моя дочь в это время была в Николаеве, она учится в медицинском колледже. Позвонил сын, говорит: “Мам, война началась”. Я спрашиваю: “В каком смысле?” А потом вышла во двор, увидела самолеты и поняла, что пришла беда. Осталась дома. А куда было бежать в первые дни? Сидели по домам, наблюдали, как русские идут через речку в херсонские села.

Мы видели, что туда постоянно съезжалась военная техника. Было пять танков, а наутро уже двадцать. И с каждым днем все больше и больше. Тогда уже люди начали думать, как и куда бежать. Сначала я не придавала этому большого значения, думала, у нас глухие села, кому мы нужны? Но выяснилось, что мы сильно ошибались.

Они [россияне] сидели в наших селах. Прятались между домами, в лесах, в посадках.

Люди, у которых был транспорт, начали разъезжаться. А у меня ничего не было, мужа-то нет. Сидела месяц в погребе. Собрала вещи, продукты, документы и теплую одежду, потому что зима на дворе, холодно было. Днем сидим в погребе, слушаем, как херсонские села бомбят. Когда тихо — выходим. Так я месяц просидела то в погребе, то в доме.

Гирчак Степания, село Била Криниця

Как вы эвакуировались из вашего населенного пункта?

Пришла ко мне соседка и говорит: “Степановна, через два часа будет транспорт, буду вывозить родичей в Николаев. Если есть возможность — бегите”. Я за два часа собрала все вещи, которые могла, и убежала из села. Мы ехали посадками, потому что уже начали бомбить. Это было 25-го марта: бомбили Баштанку, бомбили Березнеговатое.

Казалось, что я еду в фильме-боевике. По дороге техника сгоревшая: автобусы, машины в полях, озимые все в технике, все разбито, все разорено.

Вот так мы бежали под звуки сирен. Самолеты над нами летали, но мы доехали до Николаева.

Как происходила оккупация вашего села?

В херсонских селах мы постоянно слышали обстрелы. Ночью мы видели россиян: они поселились над речкой, за нашим селом. Это в двухстах метрах от моего дома. Стреляли ночью, какие-то фейерверки запускали. Мы еще наблюдали — такие красивые звездочки. Они стреляли в сторону Херсонской области, но нас не трогали. Люди уже убегали, потому что знали, что будет дальше.

Россияне приезжали в наше село через мост: проехали по селу, посмотрели и уехали. В день они могли пару-тройку раз проехать на грузовых машинах, а потом возвращались назад, к реке. Там у них была база.

Вы были свидетелем разрушения гражданских объектов?

Я выехала 25-го марта. Некоторые люди еще оставались в селе. Те, которые не хотели хозяйство бросать. У меня куры были, я их соседу оставила. Соседи сказали: “Стефа, ты уезжай, пока есть на чем. У нас машины есть, мы позже выедем”. Они мне потом звонили, сказали, что уже начали бомбить село. У нас был лагерь, очень красивая база отдыха — Башкировка. Сначала россияне бомбили лес. Эта база была над рекой, а сразу за ней — херсонские села.

Била Криниця, фото: Facebook, Полиция Херсонской области

Соседи сказали, когда звонили, что горит лес и верхняя улица. А потом в село приехали наши военные и сказали людям эвакуироваться. Люди бежали кто куда. Там разбомбили все, разрушили все. В селе нет ни одного уцелевшего дома.

Пострадал ли ваш дом в результате боевых действий?

Мне показывали фотографию: все разрушено, все разбито, все разгромлено. Нет ни окон, ни дверей, ни крыши, стена упала. Сейчас там нет военных, люди потихоньку возвращаются, из-под завалов достают кто что может. Но села нет. Ничего нет. Ни одного уцелевшего дома. На фотографиях видно, что все разрушено или сгорело. Мой дом не сгорел, он стоит, но там такие ужасные разрушения, что жить невозможно.

Вам известно о жертвах среди гражданского населения?

Шестеро остались в селе, там и погибли. Не хотели выезжать и некуда было. Одни подорвались на мине. Над речкой кладбище и лагерь были полностью заминированы. Некоторых убили в селе. Похоронили на подворье. Наши солдаты выкопали могилки и похоронили. Одна женщина на мине подорвалась на огороде, когда шла теленка поить.

В селе были проблемы с продуктами питания?

Тяжеловато было. У нас у одной женщины была пекарня. Люди собирали муку, сносили туда, пекли хлеб и выдавали по буханке на семью. Еще можно было поехать в райцентр в Березнеговатое, но было страшно. Его тоже обстреливали. Было непросто, но у нас еще были запасы в погребах. Люди с осени запаслись. Что было, то и ели.

Выживали как могли, делились. Например, у меня много хлеба, а у тебя чего-то другого. Мы менялись.

А еще глава колхоза менял муку на бутылки и банки трехлитровые. Я наменяла 20 кг муки на 20 банок. У него была свиноферма: резал свиней и раздавал по килограмму мяса на семью. А потом все уехали, свиноферму разбили, свиньи разбежались и бегали по лесу над рекой.

У вас был доступ к медицинским услугам во время оккупации?

Не было никакой медицинской помощи. Лечились запасами, которые были. Опять же, обменивались: например, у меня поднялось давление, а у тебя температура. Обменялись лекарствами и друг друга вылечили. Поставок никаких не было.

Вы планируете после окончания войны вернуться домой?

Мы требуем, чтобы нам или отстроили дома, или дали компенсацию за разрушенные дома. Кто мне поможет? Я вдова. Ну, привезут мне доски, что мне с ними делать? Как я буду платить? За какие деньги мне людей нанимать, чтобы все отремонтировать? Я планирую остаться здесь, в Дрогобиче. Мне некуда ехать.

Била Криниця, фото: Facebook, Полиция Херсонской области

 Поделиться