‘Каждую минуту думали — выживем или нет’

Я сама из Ровненской области, здесь построили дом с мужем. Десять лет здесь живем. Все хорошо было, душа радовалась. Дом построен, ребенок учится: у меня хороший парень, я им очень довольна. 22 года, уже сам себе на хлеб зарабатывает. Учится и крутится, как говорится. А тут — война. Напали на нас… Неожиданно. 24 февраля, в начале шестого услышала взрывы. Говорю мужу: “Что-то где-то стреляет”. А он: “Да это так, просто”. Потом звонит моя напарница и говорит: “Вера, началась война, русские напали”. — “Да это ложь!” — “Не ложь, это точно”. Слышали в Киеве взрывы, боялись.

Восьмого марта ребята из терробороны стояли на углу. Я говорю мужу, давай что-то им испечем и отнесем. Начала печь прянички, звонит мне двоюродный брат и говорит, что русские уже в Богдановке. Я бегом выключила плиту, начала звонить соседям, чтобы убегали. У нас погреба нет. Мы позвонили брату: брат с сыном, дед, я с мужем — побежали за дом, а они стреляют. Уже слышим, что грохочет. Летит что-то, а что — не знаем. Танковые залпы такие, что земля дрожит. Мы там постояли, потом побежали дальше. Зашли в чужую хату, переночевали. Пока там сидели, ракеты летели над головой так, что капец. Переночевали, пришли утром 9 марта домой. Муж говорит: “Уже все, наверное, их больше не будет”.

Света уже не было. Газ — был. Вроде поспокойнее уже, звоню маме, говорю, день прошел, россияне уехали. А муж смотрит в окно и говорит: “Вера, едут танки”. Насчитал больше ста танков на дороге. Я говорю: “Может, это наши?” — “Нет, это россияне!” Они проехали в Скибин, но их развернули. Они назад. Мы опять в ту хату побежали, сидели в подвале. Я с мужем, его брат с ребенком, дед и сосед. Через окно залезли в подвал, сидели девять дней и девять ночей. Я пальцы отморозила. Россияне здесь ходили, даже к нам заходили. Стучали в дверь так, что мы думали — стреляют. Я молилась Богу. Бог нас и спас. Они тут как начали стрелять! Уже на второй, третий день танк по огороду ездил. Даже собаки не лаяли, потому что очень боялись.

К вам в подвал заходили?

Они хотели войти, но мы не пустили. Стали стучать в дверь и из автоматов стрелять. Мы не пустили их: сделали вид, что никого нет, и они ушли. К нам они больше не возвращались. Мы сидели там, наблюдали: как они ездили, как стреляли. Они были возле “ДЭО”, а тут напротив дома соорудили баррикады, чтобы наши машины украинские не проехали. Перегородили дорогу, из “ДЭО” притащили автобусы и все такое.

Ходить не могли люди. Как увидят, что кто-то идет, так вверх стреляют.

Во двор мы боялись выходить. Воды уже не было у нас, света не было. Как танк заведется, муж идет к деду по воду. Боялись, потому что колонка скрежетала сильно, они могли услышать и прийти. Кто знает, что у них на уме было. Соседи напротив рассказывали, что к ним приходили. Но говорит, наверное, какие-то нормальные попались, потому что не издевались.

Могли ли вы представить, что будет полномасштабная война?

Не верила! Не верила и все. Я думала, может, он [Путин] нас просто запугивает? Даже когда они начали стрелять, я еще не верила, что это они. Только когда они сюда зашли… Пять кило муки купили и три батона. Все! Ничего не заготавливали.

Задумывались ли вы об эвакуации?

Конечно, потому что боялись, что нас убьют. Но не уехали… Даже не могу сказать… Сын не захотел уезжать, муж не захотел. Говорит, я собаку не хочу бросать. Дом не хотел бросать. Вот так. И не уехали. До восьмого марта было более или менее, но все равно было страшно. Вокруг были слышны взрывы. Ночью, если собака залает, мы вообще не спали. Мы взяли хлеб, сало. Но кто там что ел! Воды многое взяли: воду пили и все. Очень страшно, как подумаешь… День и ночь слились воедино. Каждую минуту думали — выживем или нет. Мы их очень боялись, я и сейчас очень боюсь.

Что с вашим имуществом?

Все, в принципе, цело, только вот потолок поврежден, но мы его уже подлатали немного.

Шифер был разбит, мы его перекрыли. Дверь — то ли они вырвали ее, чтобы войти, то ли еще что. Окно было разбито. А так — мебель, одежда, все в доме цело. А вообще, здесь такое творилось. Они как начинали с утра стрелять…

Как вы решились вернуться из подвала домой?

Невозможно было сидеть. Вода почти закончилась. Вечером, чтобы они нас не заметили, мы потихоньку в дом забежали. У меня такое впечатление, что я бежала три километра. А на самом деле совсем рядом. Прибежали, я стала в огороде, говорю мужу: “Пойди, посмотри, может, они в доме”. Муж побежал, посмотрел. Говорит: “Дом закрыт, там никого нет”. А они были возле “ДЭО”, возле кафе стояли. Мы старались, чтобы они нас не видели. Очень боялись.

С 18-го по 24-е марта я ночевала в доме. 24 числа мы выехали с соседями. Белые ленты на машину повязали и поехали. Нас остановили возле Богдановки, начали проверять. Телефоны мы спрятали, выключили. Говорят: “Куда вы?” А я говорю: “Мальчики, мы убегаем”. — “А чего? Мы вас не трогаем”. — Ну как не трогаете? Мы не можем здесь”. — “В вас стреляют ваши”. — “В нас наши не стреляют. А зачем вы сюда приехали? Поезжайте домой, вас же родители ждут”. — “Скоро мы поедем, война закончится — и мы поедем. Путин с Зеленским поговорит, и все будет хорошо”. Так он сказал. Проверил машину, о телефонах не спрашивал. И говорит: “Поезжайте”. Мы поехали на Богдановку, а потом в Бровары. В Броварах оставили машину, волонтер нас отвез к маме в Ровненскую область. 24-го мы уехали, а где-то 11 апреля вернулись домой.

Что было в Залесье, когда вы вернулись?

Ой, зашли — окно разбито, потолок упал. Натяжной потолок в зале был, он провис. Там воды было очень много, бардак в доме. Дома горели, вы же видели, что там. Люди убегали. Хорошо, что живы остались. У моего мужа родной тетки дом сгорел. Нет дома, все. Люди видели, но боялись выходить, чтобы потушить, потому что россияне же стояли. Много их было. В Богдановке издевались над батюшкой, так говорят. А что было здесь, я даже не знаю. Не могу сказать.

Какие у вас планы?

Чтобы мир был. Хотим, чтобы скорее завершилась проклятая война, потому что и сейчас я не могу спокойно спать. Хочется жить, чтобы здоровье было и мир. И чтобы ребята поскорее наши вернулись. Наши воины! Очень жаль молодежь. Хочу, чтобы они вернулись поскорее домой. Такие у меня планы.

Изменилось ли ваше отношение к россиянам?

Глаза бы мои их не видели! Я бы их убила! Они просто нам завидуют! Наш украинский народ очень трудолюбивый, у нас все есть, а они даже не знали, что такое туалет. У них даже туалетов нет. Они нам завидуют, они нашего мизинца не стоят. Вы нам завидуете, россияне! Мы вас видеть не хотим! Вот так!