Меню
• Интервью   • Голоса войны
Александр Васильев, 04 сентября 2023
доступно: українською in English

‘После деоккупации собирал тела погибших российских военных’

Юрий Серегин — житель Дмитровки на Киевщине. Начало войны он застал на работе в Киеве, два дня мужчина пешком возвращался в родную деревню, а когда пришел — попал в оккупацию. Дом и все имущество Юрия уничтожил артиллерийский снаряд.

Каким для вас было 24 февраля 2022-го года?

Двадцать четвёртого я ехал на работу. Тетя меня не пускала, говорила, чтобы я не ехал, но все равно уехал, два дня был на работе. Работал в Киеве, в супермаркете Novus. Обратно — в Дмитровку мне уже пришлось возвращаться пешком, проехать не было возможности, шел пешком полтора дня. Иногда останавливался отдохнуть, сидел на остановках, переводил дыхание и снова шел. Полтора дня шел домой.

Что было потом?

Поначалу было все более-менее нормально, а уже третьего марта пропал свет и газ. Потом услышали, что танки гудят, я вышел, смотрю, едет три танка с буквами ‘Z’ и ‘V’: они проехали в сторону села Капитановка. На следующий день уже было 5 или 6 российских танков, а также шли их солдаты, смотрели по сторонам… Так они ездили каждый день, а в одном из больших домов в селе обустроили себе жилье, проживало там где-то 30 российских военных.

Юрий Серегин, село Дмитровка

Что происходило в селе Дмитровка во время оккупации?

Здесь россияне были такие, что к нам у них претензий не было. Нас здесь оставалось пятеро мужчин и несколько женщин, так они нас не трогали. Спросили однажды, где можно воды взять. Походили пару дней, посмотрели, и мы их больше потом практически не видели.

Сильно ли обстреливали Дмитровку?

Было два прилета: вот, дом соседей загорелся, сейчас его уже отстроили. Также прилетело в мой дом и еще в два соседних. Я ничего не успел вынести: документы, все сгорело. Это было где-то 17-18 марта.

А где вы были, когда в ваш дом прилетел снаряд?

Возле дома соседей, помогал пожарным гасить пламя. Мой дом разбомбило прямо на моих глазах. Вообще, стреляли с разных сторон, мы не знаем, кто стрелял, артиллерии и танков не видели. Только слышали, что ракета пролетела и дальше упала. Летало в разные стороны.

Юрий Серегин смотрит на место, где раньше стоял его дом

Что было в последующие дни?

В последующие дни прилетов не было, было тихо, а потом, 30 марта, Дмитровку освободили. Выживали как могли, у тети в погребе было немного консервации, а после освобождения уже начали выдавать гуманитарную помощь.

Почему вы не эвакуировались? Была ли такая возможность?

Возможность была. Но я просто не захотел. Я остался здесь. Да и не было финансовой возможности на это, я как раз тогда зарплату не получил и не успел, просто не успел…

Как вы психологически выдержали ужас, который пришлось пережить?

Немного сложно было, нервничал, думал, как жить, а потом смирился. Мне дали модульный домик. До этого полгода жил у своей тети, а сейчас живу в модульном домике.

Забор во дворе Юрия Серегина посеченный осколками

Много ли в Дмитровке разрушенных домов?

Пятнадцать разрушены, а пять уже отстроили.

Помогают ли вам волонтеры и государство?

Дают гуманитарную помощь, немного финансово помогают. Пообещали, что в этом году будут восстанавливать разрушенные дома.

Что именно из вашего имущества пострадало?

Все полностью. Полностью дом сгорел, у брата повреждена машина. Все, что было в доме, все сгорело.

Сарай — это все, что осталось из имущества у Юрия Серегина

Что происходило в Дмитровке после освобождения?

Сельский голова попросил помочь собрать трупы российских военных. Мы сгружали их в черных пакетах на машины и потом их куда-то увозили.

поделится информацией

Похожие статьи

• Голоса войны

‘Я боюсь, что меня похитят и вывезут в рашку’

Получить политическое убежище в Украине человеку с российским гражданством непросто. Даже если он отстаивает украинские интересы, а в РФ его за это ждет тюрьма по обвинению в терроризме.

• Интервью   • Голоса войны

‘Мы привезли в библиотеки книги, а через две недели их уничтожили россияне’

Почему люди на деоккупированных территориях нуждаются не только в гуманитарной помощи и лекарствах, но и в книгах? Как избавиться от “совкового мышления”? Беседуем с Ольгой Бондарь-Резниченко, ведущим специалистом Харьковского литературного музея и волонтёром ОО “Доброчинець”.

• Интервью   • Голоса войны

Да будет жизнь — спасение животных Харьков

Невзирая на опасность, они выезжают в горячие точки, чтобы спасти тех, кто сам себя не спасет. 500 рыб из Константиновки, кошки и собаки, домашние животные и даже черепаха. О жизни приюта, сложностях адопции и историях со счастливым финалом разговариваем с представительницей организации “Спасение животных Харьков” Яриной Винтонюк.

• Интервью   • Голоса войны

‘С мешком на голове меня привезли в пыточную в Донецке’

Людмила Гусейнова провела в российском плену три года. Невыносимые условия содержания, помещение в “стакан”, вызовы ради “развлечения” российских солдат — история узницы Кремля в нашем материале.