Теперь мы бездомные
Мы живем вдвоем с мужем, а дети — в Киеве. Жили себе спокойно, делали ремонт, занимались огородами, хозяйством… Даже не думали, что нас постигнет такая беда.
Все началось 24 февраля. Смотрела телевизор и вышивала картину: у меня было очень много вышитых картин. До трех-четырех ночи я вышиваю. И тут по телевизору говорят — война! Я мужу, говорю: “Вставай! Война началась!” А он не поверил. Это было в четверг, в этот день у нас в селе рынок. Мы пошли на рынок, там люди тоже говорили, что война началась. Глядим, а вдалеке сияние! Тогда Васильков бомбили. Началась истерика, люди принялись грести все, что только могли. Россияне вошли в село, кажется, 27 февраля. Я уехала 26-го, а они 27-го зашли.
Мои с Житомирщины должны были выехать, потому что у них дети малые, а у меня маме 92 года, я поехала к ней. Муж остался здесь. Слава Богу, что была связь. Я постоянно ему звонила по телефону, он рассказывал, что очень много танков заехало. У нас была видеокамера, она записывала все. В деревню заезжали, а когда выезжали, они [россияне] сильно стреляли. Так стреляли, что все прятались.
А в марте у нас здесь сбросили бомбу. Муж сказал, что наш дом сильно пострадал. Окна с той стороны вылетели. Говорю: “Ничего, это не страшно”. Ну и так каждый день мы с ним разговаривали пару минут, потому что света уже не было, газа не было. Потом, 28 марта, в 13:58, звонит мне и говорит: “Мы стали бездомными”. — “Как?” — “Мы стали бездомными”. Говорит, был я в летней кухне, топил печку, вдруг услышал сильный взрыв. Пролетели “Грады”, часть кухни разрушили и прямо в дом.
Один “Град” полетел на первый этаж, а второй — на второй. Все дымило, все горело. Муж говорил, мгновенно все вспыхнуло, забежать в дом было невозможно. А еще ветер был сильный, загорелась подстанция электрическая, наш забор загорелся с той стороны. Все загорелось, а он [муж] один. У нас машина в гараже стояла, он набирал воду и поливал, чтобы гараж не загорелся. И все, остались мы ни с чем. А уже 3 марта зашли наши и я приехала. С того времени так и живем.
Больно, очень больно. Что россиянам пожелать? Только ада! Разве они не понимают, что жизнь не вечна на земле? Рано или поздно все равно им или их детям наши слезы отольются! За то зло, что они причинили. Дом — это ерунда… Племяннику было 37 лет! Его не вернешь. Вергун Сергей Викторович, 85 год рождения. Это брата родной сын. Племянник мой. Его убили! Родители уехали, он сначала с Ромой жил у нас. Они приходили, хоть газа и не было, муж есть готовил, и они с Ромой всегда приходили.
А однажды они исчезли. Куда пошли, я не знаю. А потом, когда мы вернулись в деревню, пришли люди и сказали, что Сергей лежит на фирме по трассе, прикрытый пенопластом. Опознали его по ноге. Все было обезображено. Говорили, что выстрелили в левую часть головы, а потом прикрыли пенопластом. Хоронили парня в закрытом гробу. Там не на что было смотреть.