Я рано встаю, потому что дворником работаю. Пошла в детский сад, а там никого не было. Потом вижу, собираются воспитатели. Подошла к ним, сказали, что война началась. Все. Вернулась домой, сидели там, ждали.
Две дочери у меня, муж. Саше — 6 лет, тогда было — 4, а старшей — 21 год. Не ожидали, что россияне будут что-то бомбить. Потом, когда начались бомбардировки, мы в подвал спустились. Когда вылетели окна и все вылетело, конечно, мы сидели в подвале. Вылезали разве что помыться. Сквозь выбитые окна видим, самолет пролетел, но не наш. Мы в подвал дружно спустились и там сидели. Оно волнами было. Бухало то там, то сям. Везде бухало. Конечно, дети сильно плакали. Прятались, окна закрывали подвальные. Но взрывы были такой силы, что нас волной обдавало. Закрывали окна, чтобы света не было заметно. Особенно вечером и ночью.
В первые дни все началось. У нас дом на кругу, где ресторан, там что-то взорвалось. Мы еще бегали-бегали, потому что у нас там человек с инвалидностью лежал, мы тихонько пробирались к нему. Он не мог подняться, и снести в подвал мы его тоже не могли. Конечно, страшно было, ведь мы ничего не подготовили. Что смогли наши ребята, то и сделали, мы сплотились все. И свет от аккумулятора провели, и матрасы притащили, потому что детей было много, и еду приносили. Тогда разрешали в магазинах кое-что брать. Нас много было, так ребята ездили за едой и говорили, что видели танк. Стоял где-то в центре. Еще и по ним ударил, но, слава богу, не попал.
Все смешалось в голове. Я не могу сейчас объяснить этот страх. Мне кажется, что многие люди не могут его объяснить. За детей боялись. Страшно было. Очень страшно, но дети, конечно, самое главное. Боялись, удастся ли уехать, хватит ли бензина, чтобы хоть куда-то доехать. Второго или третьего числа сказали, что можно выехать. У моего мужа автомобиль, мы сели и поехали на газосклад. Сказали, что там принимают. Мы приехали, но там никого не было. Поехали в Галинку, есть здесь такое село. Там жили у пожилой женщины. Потом поехали в Тетерев, там посидели одну ночь. Потом на автобусе в Житомир, там тоже ночь побыли, а потом поездом во Львов и оттуда в Дрогобыч. Только в мае вернулись. Вернулись, а у меня ничего нет.
В мою квартиру снаряд залетел и разнес все. Не осталось ничего. Ни стен, ни мебели, ничего. Соседи обнаружили два снаряда. Он просто влетел и выбил два окна в комнате. У меня большая квадратная комната, снаряд все разнес, упал посреди коридора. Он там лежал. Разрушил все, но не взорвался. Старое двухэтажное общежитие у нас. Досталось только мне. Стены потрескались. Там, где моя комната, ничего не осталось. Никакой перегородки. Окно мне законопатили и сделали крышу. И все. Жить там нельзя. Дом находится в аварийном состоянии. Ему 50 лет, не знаю, выстоит ли он. Может, еще пару лет постоит да рухнет.
Сейчас мы в модульном городке проживаем. Я и две дочери. Маленькая комнатка, две двухэтажные кровати, небольшие шкафчики, столик, стулья. Вот так.
К россиянам у меня никогда не было хорошего отношения. Мы когда-то ездили, еще при Советском Союзе, туда отдыхать, и они не очень хорошо к нам относились. Мы из-за Чернобыля уезжали. Поскольку мы интернатские, ездили в Москву лечиться. Там тоже к нам плохо относились. Что ту скажешь… У меня много друзей погибло. Так что отношение, сами понимаете, не очень хорошее. Я считаю, что это коллективная ответственность, что Путин не играет такой большой роли. Даже если его не будет, ничего не изменится. Это мое мнение. И мне кажется, что так и есть. Они агрессивно относятся к нам. Это не только Путин говорит по телевизору, что надо уничтожить всех вплоть до детей. Это же люди говорят.
