‘Поднял автомат и начал в меня стрелять’

Работал, теперь на пенсии. Живу вместе с женой, дочерью, сыном и двумя внуками. Сын — на втором этаже, а дочь и внуки с нами — на первом.

Могли ли вы представить, что будет полномасштабная война?

Я с сыном это обсуждал. Он говорил, что будет, а я говорил — нет. Я даже спорил с ним. Я думал, это же братский народ, а это оказались убийцы. Не готовился, я по телевизору смотрел новости, наш Президент говорил, что войны не будет, Россия не будет нападать на Украину. Такие разговоры были. До последнего дня чувствовал себя спокойно.

Каким для вас был первый день войны?

Спал, проснулся, слышу — взрывы. Сын и дочь встали, собрали детей и уехали на запад Украины. А мы с женой остались дома. В магазине купили все, что нужно: хлеб и прочее. А больше ничего. Деньги не снимал с карточки. Да у нас и денег на книжках не было, что там снимать.

Когда началась война, люди выезжали. Ехало много автобусов с надписью “Дети”. Оттуда: из Шевченково, Рудни, Тарасовки. Через Богдановку ехали и выезжали, а мы никуда не ехали. Так дома и остались.

Почему не эвакуировались?

Война вроде и началась, но нам не верилось, что это действительно война. Пока они (российские военные) не зашли в наше село. Восьмого марта, примерно в 12:00, они заехали к нам в село. Видели только, как танки туда на улицу заворачивали и ехали. Где-то десяток танков, может, 15 проехало. Мы же не считали, только посмотрели и спрятались. А что, если будут стрелять? А потом, девятого числа, они выезжали. По селу ехали, а мы в подвале сидели.

Я немного приоткрыл дверь, выглянул и насчитал 88 единиц техники. Там и БТРы, и “Катюши”, и танки, все. 88 единиц.

Поехали туда, а потом вернулись где-то через час, полтора. Их там в Скибине (село) разбили. И их вернулось 13 единиц. Мы пошли к соседу. Сосед говорит, что ему прострелили машину. Пошли туда, посмотрели, идем обратно. Я за сараем шел, там у меня летний душ. Вышел из-за душа, а между домом и сараем остановился как раз их танк. Я руки вверх поднял, а он (российский солдат) поднял автомат и начал в меня стрелять.

Вот здесь зашла пуля и вышла, второй раз здесь (показывает колено) и третья попала в шляпу. Шляпу разорвало и висок немного стесало. Если бы еще полсантиметра — все. Остался бы без головы. Потом я в подвал пошел, начали меня там лечить. Хорошо, что там были хоть какие-то лекарства. “Бетадин” и антибиотик. И с девятого по 19 число я то в подвал, то в дом. Когда стреляли, так сразу туда прятались. Когда не стреляли, то были в доме. Ходил на костылях, потому что все болело. Мне давали антибиотик, все прошло нормально. Если бы не девушки, которые меня лечили, оно бы, конечно, все загноилось. Хорошо, что у них были “Бетадин” и антибиотик. Они мне давали лекарства утром и вечером. Пуля насквозь прошла, кость можно было увидеть. Потом, 19 числа, мы эвакуировались. Эвакуация была из села. Сосед нас забрал, мы выехали в Бровары. Приехали туда, в администрацию. У меня там знакомый был, завезли меня в поликлинику. Положили в больницу. Я с 19 марта по седьмое апреля там лежал. Седьмого апреля он меня повез домой. Я сказал, что еще не все зажило, а он ответил: “Таких как вы много. И места нужны”.

Много раненых было в больнице?

Был еще один из Богдановки, у него была пятка раздроблена. Ему ногу отрезали. Потом второй был из Богдановки, ему тоже отрезали ногу. Он пробыл в больнице где-то четыре дня и умер там. Он в сад вышел — и взорвалась мина. Ранение ноги, началась гангрена. И он умер. А первому ногу отрезали и поставили протез. Теперь он с протезом ходит.

Россияне зашли в Богдановку восьмого марта?

Да, они девятого собирались на Киев. Здесь по трассе ехали, через нас. Это же тогда я насчитал 88 единиц техники разной. И потом их там где-то перед Скибином разбили, они вернулись обратно. Некоторые на Дымерку убежали, некоторые сюда вернулись. Потом приходили к нам. Проверяли нас, оружие искали. Оружия не было, какое оружие? Потом я им говорил, что ранили меня ваши, а он говорит, это не наши, это украинцы ранили. Ну как же украинцы? Что же я слепой или глупый?! Разве я не понимаю, что это кацапы были. Да или нет?

Сидел на танке черный какой-то. Черный, как кожаный плащ, а когда я вышел, он сразу автомат поднял и начал стрелять. Вот так.

Потом он говорит, придет фельдшер из школы, у них там санчасть была. Пришли ко мне раз, “Бетадином” помазали и “Левомеколем”. Говорят, завтра вас в школу заберем, потом в госпиталь. Я спрашиваю: “В Бровары?” — “Нет, куда-то туда, за 20 километров, в Бобровицу”. Я сказал, что туда не поеду. Приехали на второй день, я опять сказал, что не поеду. Мол, рана уже заживает, хотя на самом деле она не заживала. Думаю, или меня в Россию вывезут, или ехать туда на БТРе, а наши разве знают, что меня на нем везут? Расстреляют и БТР, и меня впридачу. И я решил, пусть будет уже, как будет. Не поехал. Дома остался и Слава Богу! В конце-концов все обошлось, рана не загноилась. Хорошо, что лекарства у девушек были и они меня вылечили. И вот так мы в подвале и прятались. Вот здесь мы сидели, на вот этих поддонах. На поддонах матрасы были. Я их из старого дома поприносил. И сидели на матрасах.

Как вы добрались до погреба, когда вас ранили?

Потихоньку, сам дошел.

Много крови потеряли?

Конечно. В погреб залез, там девчата были, простыня какая-то была. Они ее порвали, замотали раны. На поверхности взрывы слышали, не выходили. Мы в погребе сидели, потом в дом пошли, и они начали “Бетадин” и антибиотики мне давать, вот так я выжил. А так... Могло быть все, что угодно. Рана бы сто процентов загноилась, если бы лекарств не принимал.

Что происходило в Богдановке, когда зашли россияне?

Возле садика в дом влетела мина и стена упала. Там была женщина с мужем и теща их. Они то ли на кровати лежали, то ли на диване сидели, упала стена на женщину, у нее позвоночник перебило. Она тоже была в больнице. А у мужчины один или два осколка было в руке. Он мне еще потом показывал те осколки. Они со мной в больнице лежали. Мы вместе эвакуировались в один день. Россияне ставили технику между домами. Валили заборы и заезжали. Вот здесь под домом стояли у соседки. Один там стоял и там два стояло. Вон, там, трехэтажный дом, так там стоял танк и сверху снайпер сидел.

На улицу можно было выходить?

Мы не выходили, они (россияне) говорили, чтобы не выходили. Вот соседка ходила туда-сюда. Мы здесь вместе в подвале сидели. По делу выходила, у нее ведь корова. А так не ходили. Там один человек ехал с дач, доехал сюда до магазина, как вдруг видит — танки едут. Он сюда повернул, развернулся и хотел ехать обратно. На белом джипе был, его расстреляли. Прямо в джипе, он метров 50 отъехал — и они его расстреляли. Это было восьмого или девятого марта. Поэтому мы боялись и никуда не выходили.

Богдановку обстреливали?

Да, обстреливали. Я один раз вышел, возле дома стоял, и вдруг как рванет что-то. Где именно — непонятно. И по крыше дома то ли кирпич, то ли еще что-то посыпалось. Мы потом в погреб спрятались.

Свет, газ выключали?

Примерно до восьмого марта был и свет, и газ. Потом не стало света, а потом, восьмого числа, там снаряд упал. Пробило трубу, так шипело... И не стало газа. Это я уже после седьмого апреля приехал, тогда только включили газ. Где-то месяц не было ни света, ни газа, ничего не было.

Заходили в дома россияне, проверяли. Спрашивали про оружие, к нам ходили на второй этаж. Жена им открыла. “Что там?!” Пошел, посмотрел, большой ли обзор. Вышел и говорит: “Нет обзора”. Видимо, хотели снайпера своего там посадить. Или кто его знает. И они ушли. Меня тогда не было, я был в больнице.

Когда вы поехали в больницу, жена осталась здесь?

Да.

Что она рассказывала?

Ну что... Убежали на дачу с соседкой. Там где-то трое суток жили.

А почему убежали?

Ну стреляли здесь. А там вроде не стреляли. Так они туда убежали и там жили. Там подвал был, котельная и дом построен. И они там жили. А потом, уже 29 числа, когда россияне бежали в лес, так стреляли сильно. Жена рассказывала, это был ужас. Убежали и Слава Богу. Вот так остались живы.

Много домов разрушено в Богдановке?

Разрушено много. Школа сожжена, детский сад разбит, больница была разгромлена. Там все было перевернуто. Видимо, искали что-то. Вот такое там было. Машина стояла возле памятника одна, это когда я эвакуировался. И там у соседа прострелены два окна насквозь. Рассказывали, что какой-то человек из Рудни шел, его поймали и в бане били, а потом он убежал как-то. Так и спасся. То ли он из Шевченково, то ли из Рудни. Магазины — вот здесь у нас было два — сожгли. Был один магазин продуктовый, а другой — железный. Это было где-то числа 12-го. Пришли, давай по нему стрелять. Вспыхнул железный магазин, с железного на продуктовый перешло пламя, и сгорели два магазина вместе. Много дел наворотили... Хорошего — ничего! Трактор, экскаватор сожгли одному человеку. Это то, что я знаю.

Что с вашим имуществом?

Все в порядке. Жена была дома, ничего не украли. Повезло. Единственное, меня ранили.

Сейчас как чувствуете себя?

Нормально, вот тут только чувствую иногда, как будто мне кто-то три или четыре иглы втыкает в ногу. Рана же уже затянулась, но нет нормальной циркуляции крови. Иногда тянет ногу.

Что планируете делать дальше?

Жить! Я же думаю, их скоро выгонят! Идиотов этих. Я думаю, что скоро будет победа и все будет хорошо. Все надеются, что так и будет. Америка и Запад, я думаю, нам помогут. И все будет нормально.

Изменилось ли ваше отношение к россиянам

Ненавижу кацапов! Кацапы — паскудны! Говорили “братья”, какие братья?! Братья-славяне? Уроды они! Это не братья-славяне, не “русский мир”, а русские убийцы! Вот это я могу прямо сказать. Русские убийцы. Мало они над людьми поиздевались? Мало они поубивали людей? Мало они домов уничтожили? Машин? Детей? Они воюют не с солдатами, а с людьми! С мирным населением, которое ничего им не сделало. Они убивают и пытают. И Путин, и все остальные там виноваты! Армию они послали... Они тоже виноваты! Пошли бы и сказали, что не будут стрелять. Ведь так? Я думаю — да. А он пошел и стреляет... Чего ты убиваешь мирных людей? Зачем ты убиваешь детей? Что ты пытаешь тех детей? Рассказывали, что насиловали где-то девочку 14 лет... Вот зачем детей трогать? Виноваты все. Вся Россия! Целиком и полностью виновата. Нет там невиновных, все виноваты!

Перевод: Международное общество прав человека (Немецкая секция)