Их именами названы улицы, а они топили Крым в крови
В результате государственного переворота в октябре 1917 года власть в Петербурге, а затем и по всей России перешла в руки большевиков, начался новый этап революции, ввергнувший Россию в гражданскую войну.
В 1917-1920 гг. на территории многонационального Крыма, сменяя друг друга, существовали разные по методам правления, целям и задачам государственные образования, имевшие опору в различных внешних вооруженных силах: Черноморском флоте, германской армии, войсках Антанты, Добровольческой армии. В Крыму не было серьезных предпосылок для гражданской войны, она была „экспортирована“ сюда извне. Одна из этих многочисленных внешних сил — Красная Армия — и решила в 1920 г. судьбу полуострова, вошедшего в состав Советской России.
С несогласными расправлялись жестоко. Наследники термидора и вандемьера, большевики активно пользовались утоплением во время гражданской войны в России. Так, в январе 1918 года, проводя политику террора в Крыму, приговоренных к смерти бросали на рейде Евпатории в горящие топки транспорта „Трувор“, над которым реял красный флаг: „.жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали и голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались колосники. (Энциклопедия смерти. 1992).
Правление Крымского революционного комитета отличалось крайней жестокостью. Были расстреляны тысячи военнослужащих армии Врангеля, оставшихся в Крыму, махновцев, чиновников прежних режимов. Вне всякого сомнения, террор этот был санкционирован сверху. Для общего руководства акцией в Крым прибыл Г.Л.Пятаков. Согласно приказу Крымревкома №4 от 17 ноября 1920 г., которым руководил венгерский коммунист Бела Кун, в трехдневный срок должны были явиться для регистрации все лица, прибывшие в Крым после падения Советской власти в июне 1919 г., офицеры, чиновники, солдаты белой армии. Авторы его — секретарь Крымского обкома РКП(б) Землячка (револю-
ционный псевдоним — Демон) и чекист Фельдман.
Все явившиеся на регистрацию были уничтожены. „Севастопольские Известия“ (№3, 1920 г.) опубликовали первый список жертв — 1634 человека. Второй список был опубликован в „Известиях временного севастопольского ревкома“ 30 ноября 1921 г. — 1202 чел. Их казнили по приговорам „чрезвычайки“ военно-полевого и комендантского судов. По материалам профессора М. Л. Капустина за неделю в Севастополе были расстреляны более 8 тысяч человек („Общее дело“, 11 декабря 1921 г.). Убивали в тюрьмах, топили в море, расстреливали на окраинах городов. Добивали махновцев — недавних союзников по штурму Перекопа, преследовали бывших членов Курултая и Директории.
Существует документ, которым 14 декабря 1920 года Председатель Севастопольского ВРК Ю. П. Гавен рапортовал ленинскому ЦК, что согласно его приказу офицеры были казнены (Зарубин А.Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Симферополь, 1997).
Против террора протестовал Дмитрий Ульянов, в то время зам. Председателя Крымского обкома РКП(б) и Ревкома. Но Землячка, Бела Кун и Фрунзе обратились к В. Ленину с просьбой, чтобы он забрал брата из Крыма, будто тот увлекся крымскими винами. Просьба эта была удовлетворена.
М.Х.Султан-Галиев, один из немногих должностных лиц, также выразил свое возмущение происходящим: „Самое скверное, что было в этом терроре, так это то, что среди расстрелянных попадалось очень много рабочих элементов и лиц, оставшихся от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить Советской власти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрезвычайные органы на местах. Почти нет семейства, где бы кто-нибудь не пострадал от этих расстрелов: у того расстрелян отец, у этого брат, у третьего сын и т.д.Такой бесшабашный и жестокий террор оставил неизгладимо тяжелую реакцию в сознании крымского населения. У всех чувствуется какой-то сильный, чисто животный страх перед советскими работниками, какое-то недоверие и глубоко скрытая злоба“.
Вот как вспоминает о тех кровавых событиях их очевидец Сергей Мельгунов в книге „Красный террор в России 1918-1923“ (Симферополь, „Таврия“, 1991 г.):
„В Севастополе не только расстреливали, но и вешали; вешали даже не десятками, а сотнями. „Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице, и тут же наспех казненных без суда. Город вымер, население прячется в погребах, на чердаках“ („Общее Дело“ 8 декабря 1920 г.). Исторический бульвар весь разукрасился качающимися в воздухе трупами. Та же участь постигла Нахимовский проспект, Екатерининскую, Большую Морскую улицу и Приморский бульвар („Общее Дело“ 20 декабря 1920 г.).“
Всего же за время красного террора в Севастополе и Балаклаве были расстреляны около 29 тысяч человек. В том числе были и 500 портовых рабочих, которые „содействовали“ погрузке на суда войск П. Врангеля.
Данные о числе погибших в Крыму варьируются от 20 тысяч до 120 тысяч человек. Комментируя доклад М.Х.Султан-Галиева, исследователь С.А.Усов отмечал, что точную цифру погибших установить сложно, однако „анализ известных источников позволяет сделать вывод, что их было не менее 40 тысяч человек.“ По официальным коммунистическим данным были расстреляны около 50 тысяч человек. Писатель Иван Шмелев приводит цифру 120 тысяч человек.
Верхом вежливости и правилом хорошего тона коммунистов во время Советской власти было расстрелять, а потом реабилитировать.
Повторение этих репрессий возможно, если не будет осуждена коммунистическая идеология. Потому мы говорим об этом в День памяти жертв голодомора и политических репрессий, который согласно Указу Президента Украины будет отныне отмечаться 25 ноября.