Меня зовут Руслан. Я живу в селе Дмитровка, Киево-Святошинского района, занимаюсь ремонтом автомобилей.
Помните ли вы, каким для вас был первый день полномасштабного вторжения РФ?
Моя старшая дочь учится в Киеве, она перезвонила в полшестого утра и сказала: “Папа, началась война!” Я разбудил семью, вышел на улицу, посмотрел в сторону Киева, увидел зарево. Дочке сказал, чтобы собиралась и ехала ко мне. Вот такое было начало.
Что происходило в последующие дни?
В последующие дни постепенно начался хаос, люди начали уезжать, на заправках были очереди, заправиться было невозможно. К слову, тогда еще до конца не верилось, что что-нибудь серьезное может быть. Но у меня племянник проживал в Бородянском районе, в селе Здвижовка. В то время орки уже там были, более 600 единиц техники. Так вот, племянник перезвонил мне и сказал, что россияне, скорее всего, будут двигаться через Бородянку в нашу сторону.
До нас они дошли где-то за четыре дня. Здесь рядом есть село, которое называется Куба (или Дмитровка-1), там у россиян была канцелярия, а здесь, в начале улицы, они заняли два дома: в одном жили, в другом был их наблюдательный пункт.
Во время оккупации Дмитровки вы остались в селе?
Да, я оставался здесь. 5-го или 6-го марта я отправил семью на Хмельниччину, а сам остался здесь.
Были ли проблемы во время эвакуации?
Эвакуация — это вообще очень сложный процесс. Конечно, были проблемы, были очереди, были тянучки. Людей собирали в кучу, они уезжали колоннами, была паника, а во время паники очень много плохих вещей происходит.
А почему вы не эвакуировались?
Во-первых, хозяйство. Три дома, за этим всем надо было присматривать. А во-вторых, я немного не тот человек, чтобы бегать от них. В общей сложности нас здесь в деревне осталось человек 10-12, так мы здесь и были.
Что происходило в Дмитровке во время оккупации?
Я вам скажу честно: те россияне, которые были в Дмитровке, были еще более или менее адекватными. Вот те, которые стояли по трассе в комплексе “Бабушкин сад”, вообще были безбашенные. У них ни тела погибших нельзя было забрать, ни договориться. А те, которые были здесь, честно сказать, даже не мародерствовали. Был такой случай, когда я пошел к тестю кормить собаку и кур. Возвращаюсь, открываю дверь, захожу в дом, а там стоят четверо российских военных от 19 до 45 лет.
Они спросили, кто я? Я ответил, что хозяин дома и стал их выгонять. Я их просто стал выгонять со двора. Потом открылась калитка, зашли еще четверо. Попросили бутыль воды и какой-нибудь крупы. Крупу не дал, а воду дал, понимая, что нет смысла из-за двадцати литров воды получить сейчас пулю в голову. Они ушли и больше не приходили.
Не боялись их выгонять?
Ну а чего я должен бояться, если они залезли ко мне во двор?! К тому же, если бы хотели убить, то убили бы сразу.
Известно ли вам о военных преступлениях россиян в Дмитровке или в селах поблизости?
Да, много чего… Они убивали людей прямо на трассе. Я не помню, какое это число было, это был первый или второй день после того, как их отсюда выбили. Мы ехали по трассе в сторону Макарова, нас было 5 взрослых дядек, и от того, что мы видели, у нас отнимался дар речи: сожженные автомобили, убитые женщины, мужчины… 200-х собирали в течение двух недель — от светофора в Стоянке до АЗС UPG. Многие знакомые, друзья погибли. Их просто расстреливали.
Одна из историй — это Бородянский район, село Загальцы, я сам оттуда родом. Так вот, местный мужчина, он старше меня на года два, воевал в АТО еще в 14-м году, сыновья — одному 19, другому — 21, пошли на войну, он тоже сейчас на фронте. Россияне, узнав об этом, насиловали его жену в течение недели, сейчас у нее проблемы с психическим здоровьем из-за пережитого.
Рядом с нами — Забучье. Там людей, которые работали в правоохранительных органах, пенсионеров, строили перед военной техникой как живой щит, чтобы наши не могли стрелять.
Происходили ли в Дмитровке непосредственно боевые столкновения между ВСУ и россиянами?
Конечно. Здесь, кстати, в Дмитровке было одно из самых масштабных сражений в Киевской области. На тот момент меня здесь не было, я как раз был в рейсе и возвращался с Западной Украины. Сюда никого не пускали. Но здесь оставались люди, они рассказали, как все было. Наши танкисты сделали свою работу на 100%. Здесь было сожжено около 25 единиц российской техники. Их окружили со стороны Житомирской трассы и со стороны Бучи. Первые из наших, которые сюда зашли, — это был батальон “Булат” и “Грузинский легион”.
Какие российские подразделения были в Дмитровке?
Морская пехота была. Именно в Дмитровке была морская пехота.
А откуда?
Смотрите, среди тех, что были у меня во дворе, было четверо россиян, то есть славянской внешности, а четверо — бурятов. И одеты они были как попало.
В “афганке”, кажется, 80-х годов, на улице -15, а он в обычных кроссовках. Это такая у них морская пехота. Но оружие у них было хорошее. “Заряженные” они были по полной программе.
Много ли домов в Дмитровке пострадало от обстрелов?
Многие дома уже отстроили. Вот на нашей улице 5 домов были разрушены, а затем отстроены. А вообще в деревне — очень много, очень.
Что происходило после деоккупации в Дмитровке?
Честно говоря, страшное зрелище. Много разрушений, кругом осколки, которые я до сих пор нахожу у себя во дворе.
Пострадало ли ваше имущество?
Нет, мое имущество не пострадало. Ну, какие-то мелочи, но я считаю, что это не стоит внимания.
Как вы стали заниматься волонтерством во время оккупации?
Скажем так, меня попросили доставить груз из Западной Украины в Боярку, в детскую поликлинику. Я согласился, мы поехали в первый рейс — Мукачево-Ужгород, неделю были в пути, приехали, разгрузились, меня привезли обратно в Дмитровку. “Привезли” — это очень громко сказано. По трассе не проехать было. Поэтому, чтобы отсюда уехать, а потом вернуться, нужно было провести настоящую “спецоперацию”.
Меня мои ребята перебрасывали через трассу, там меня встречала полиция, везла в Белогородку, в Белогородке я пересаживался в следующую машину, ехали в Боярку, в Боярке я пересаживался в третью машину, меня везли к грузовику, а дальше я ехал туда, куда надо. Я привозил помощь в Дмитровку, Боярку, Мощун. Очень много чего привозил: медикаменты возили, сопровождали груз, много чего.
Возникали ли у вас проблемы с россиянами во время этих поездок?
Нет, потому что мы ездили так, чтобы они не видели. Блокпосты только наши проезжали. А в Дмитровку старался заезжать ночью, чтобы россияне меня не заметили.
Могли ли вы подумать, что начнется полномасштабная война?
Скажу вам честно — да. Мы с друзьями часто встречались еще до войны, обсуждали, будет ли война? И все склонялись к тому, что будет. Только думали, что он [Путин] просто отрежет себе море и все.
Готовили ли вы тревожный чемоданчик?
Нет. Я вам больше скажу, я даже свою семью вывез отсюда только тогда, когда начали прилетать мины. Они вообще не хотели уезжать никуда.
Изменилось ли у вас отношение к россиянам?
Да я никогда и не уважал их, честно говоря. Это не братский народ, их вообще сложно назвать людьми.
