«Люди летали в воздухе как листья, — такой сильный был взрыв»
Мне пятьдесят лет, работала в последнее время на «Слобожанском мыловаре». Потом в поселке Подворки.
— Как прошел первый день полномасштабной агрессии?
— Двадцать третьего числа ничего не предвещало беды. Смотрели телевизор, смеялись.
Двадцать четвертого числа, утром я проснулась раньше мужа (обычно он просыпается рано), потому что услышала, будто кто-то пускает фейерверки. Я говорю: «Саша, возможно, продолжают праздновать день рождения. Ты слышишь эти взрывы?»
Мы не придали этому значения и начали, как всегда, собираться на работу. В 4:15 мы услышали взрывы … Когда оделись, был уже шестой час утра. Телефонный звонок. Мне позвонила дочка из Киева, говорит: «Мама, кажется, началась война». Я говорю: «Какая война?» Говорит: «У нас начались взрывы». Ей хорошо было слышно. У нее муж служит в ВСУ. Он ей позвонил и рассказал информацию. Тогда она позвонила нам, чтобы предупредить.
Все равно в голове не укладывалось, мы не могли в это поверить. Собирались с надеждой, что все будет хорошо. Поехали на работу. Я не доехала, позвонили с работы и сказали возвращаться домой. А муж продолжал находиться на работе.
Еще ходили маршрутки, но с большим интервалом. Я простояла на остановке час. На улицах появилось много людей с чемоданами. Когда я приехала домой, позвонила мужу. Он ответил, что еще немного побудет на работе и позвонит.
Но к нему подошла женщина, работник Обладминистрации, и сказала идти домой. Дескать, вы же видите, что происходит, стреляют. Саша всегда ходил домой пешком, быстро дошел — ему час идти.
Пока он шел, постоянно слышались взрывы. Мы сели на диван, а звуки — все ближе … Дочка звонит, говорит: «Мама, идите в метро. Не сидите дома, не дай Бог, упадет что-то, взорвется, и вы погибнете».
Саша решил, что пока побудем дома. Сначала я не хотела идти в метро, все же, дом — это дом. Не могла в это поверить.
— Как прошли следующие дни?
— Муж спал в одной комнате, мне постелил возле ванной. У нас там бордюрчик был в уголке, там я и спала … Я начала читать молитвы. Появился какой-то животный страх, когда звуки становились все ближе и ближе. Начали трястись окна, и земля тоже. Три дня я провела дома, но уже не выдерживала без сна …
После трех дней, проведенных дома, муж отправил меня в метро. Оно находится неподалеку. Мы с мужем созванивались. Я ему сказала, что буду звонить каждый час. У нас есть подвал. Сначала Саша не хотел в подвал идти, но в этот раз пришлось, потому что звуки были громкие …
Саша привел меня в метро. Я зашла, людей много было. Как заходишь в метро, вниз ступеньки. Спускаешься. Все люди лежали на одеялах, наверно, из дома принесли. С собой у меня было только одно тоненькое одеяло. Я спустилась по ступенькам вниз и на последней ступеньке расстелила себе одеяло. Там и присела.
Очень хотелось есть. Я попросила хлеба, запила водой. И сидела там долго. Очень долго. Заснуть не могла. Саша сказал, что надо поспать. Я на этой узенькой ступеньке расстелила одеяло, прилегла. Там были волонтеры. Я спросила, нет ли у них какого-нибудь поролона. Они сказали, что на данный момент — нет.
Я расстелила одеяло, боком легла на ступеньку и заснула. Поскольку у меня ничего не было, мне дали одноразовую тарелку и ложку. Налили суп. Поела, снова присела на ступеньку. Обзвонила своих родных.
Саша снял со старого дивана три квадратные подушки и принес мне. Я перебралась немного выше, расстелила себе эти подушки и одеяло. Можно сказать, это было мое место …
Есть нам давали в десять утра и в шесть вечера. Муж варил крупы, которые остались дома, и приносил мне. Принес мне зубную щетку и полотенце. В метро можно было почистить зубы. Был ли душ или нет — я не знаю, я не ходила.
Чтобы как-то привести себя в порядок, там был чайник. Я грела воду, наливала в бутылку и ходила в туалет.
За двадцать дней я ни разу не мыла голову, не купалась. А так хоть можно было помыться и сделать свои женские дела.
Пришел муж, вышел со мной в предбанник. И тут мы услышали сильный взрыв. У меня даже сигарета вылетела из рук. Сигарета вылетела! И муж сел. Возле нас на Московском проспекте находится Академия при Президенте. Позже мы узнали, что там был взрыв. Когда Саша провожал меня во Львов, мы шли через Центр, через Московский проспект. И видели эту Академию. Туда сбросили такую бомбу … Кусок здания был вырван. Наверно, взрывная волна была, большой радиус, потому что окна и двери вылетели. Чем дальше проходили по Центру, тем больше было разрушенных магазинов. Везде валялось стекло. И разрушения были.
— Ваши знакомые и родственники сталкивались с событиями, в которых они видели преступления против гражданского населения?
— Люди в метро рассказывали, что женщина вышла на улицу, подмести возле своего дома. И упал снаряд. Осколки попали ей в живот. А дочка ее работала медсестрой, в это время была в больнице. Эту женщину не довезли до больницы. Она умерла.
Мой муж хотел вступить в Тероборону. Пошел не в военкомат, а в администрацию. А перед этим на нашу Харьковскую обладминистрацию скинули бомбу. И очевидцы, которые там были, рассказывали, что от взрывной волны людей раскидало как листья. Как листья они летали в воздухе, такой сильный взрыв был.
Муж рассказывал, как он шел, и неподалеку был взрыв. Девочка напротив держала в руках телефон, и телефон выпал. А у него кепка повернулась на другой бок. От этой взрывной волны.
У меня в Харькове свекровь. Она находилась дома, в частном секторе. Мы с ней созванивались. Она мне говорит: «Алена, вижу дым идет от завода Шевченко. Горит завод, туда снаряд попал». Она видела дым и огонь.
— Когда вы решили покинуть город? Как выехали из Харькова?
— В метро провела двадцать дней. Потом муж говорит: «Давай, может, ты сходишь домой. Хотя бы помыться». А я просто уже боюсь выходить из метро. Бежала домой согнувшись. Он говорит: «На кого ты стала похожа?» Я уже не могла слышать все эти взрывы. Перебежками добежали до дома. Я искупалась. Привела себя в порядок. Позвонила моя дочь Дарина. Она поехала с маленьким ребенком в Тернополь. Потому что в Киеве уже было нестерпимо. Ребенку год и три месяца. Дочка говорит: «Мама, приезжай сюда, будет ехать машина». Я говорю: «Машиной боюсь ехать». А вдруг по пути что-то случится? Говорили, что убивали людей. Прямо в машинах. И мне было страшно ехать. Она уговорила меня поехать поездом.
Мой муж провел меня на вокзал. Шел поезд Интерсити «Харьков-Львов». В восемь утра. Муж не поехал. Сказал, что кому-то надо быть дома. Может я кому-то пригожусь. Может чем-то помогу.
Я села в поезд. Очень тяжело было расставаться. Очень. Он плакал, говорил: «Может, я тебя больше никогда не увижу».
Ехала в поезде и думала, а куда я еду? Никуда. Где я буду жить? Дочка в Тернополе, а я во Львов еду. Потом она мне все рассказала. Дескать, приедешь во Львов, там палатки с волонтерами, подойдешь к ним, спросишь, где можно поселиться.
— Что говорят ваши родственники из России?
— Во-первых, родственники мужа в Москве. Это родная сестра моей свекрови. У нее муж, дети, внуки. И свекровь им пишет: «Таня, началась война. Ваш путин начал бомбить Украину».
Они в это до сих пор не верят. И сестра внучки пишет: «Мы вам не верим. Ты подойди к окну и «сними», идет у вас война или нет». На этом их родственные связи закончились. Свекровь говорит: «Я не хочу больше вам писать и с вами общаться. У меня уже нет сестры».
Сколько раз мы им писали, сколько раз говорили, что такое происходит в Украине, а вы там сидите, молчите и не можете хотя бы встать и выйти. Если бы люди в Росси массово вышли, можно было бы что-то предотвратить.
Но они даже не хотят слушать. Они не верят, что россияне начали бомбить нашу Украину.
— Возможно, вы бы хотели обратиться к россиянам?
— Если бы можно было собрать всех матерей и хоть как-то остановить эту войну, я бы стала на колени и просила. Ну, чтобы им донести. И чтобы они донесли своим сыновьям, чтобы те не шли воевать. Как мать, я бы попросила их на коленях, чтобы донести хотя бы часть правды о том, что у нас творится.
Интервью опубликовано при финансовой поддержке чешской организации People in Need в рамках инициативы SOS Ukraine. Содержание публикации не обязательно совпадает с их позицией.