Меню
Голоса войны
Все 223 Интервью 222
‘Хочется радоваться жизни в родном Херсоне’

Валентина Михайловна жила с мужем, дочерью и тремя внуками недалеко от известной Чернобаевки. Вместе они пережили оккупацию, подрыв Каховской дамбы и праздновали освобождение Херсона.

‘Мы думали, что россияне не станут разрушать наши дома’

Виктория родилась и всю жизнь прожила в Харькове. Полномасштабная война застала ее с маленьким ребенком на восточных окраинах города, попавших под удар в первые часы вторжения. Отец Виктории считал, что боевые действия не коснутся гражданского населения. После двух недель подвальной жизни, они ехали на вокзал по безлюдному Харькову, чтобы эвакуироваться во Львов.

‘Я не привык к тому, что в храме 4 гроба с бойцами’, — священник Виктор Маринчак

После начала вторжения Виктор Маринчак продолжает службу в храме Иоанна Богослова, хотя благословил на эвакуацию всех, кто решил уехать из Харькова. Сейчас в храме часто отпевают военных, что заставляет отца Виктора задавать себе вопросы, на которые сложно дать ответ.

Играть Баха на фоне взрывов. Аккордеонист Игорь Завадский

Каждый день, с начала войны, украинский аккордеонист играет песни и публикует их на своем канале для поддержания духа. Его творчество во время войны стало основой нового альбома с рекордной продолжительностью.

‘Больше всего я мечтаю, чтобы моя работа стала ненужной’

Виктория Нестеренко — соучредитель фонда “Крылья победы”, который помогает гражданским и военным. В частности, украинским мусульманам, ушедшим защищать Родину. Могут ли религиозные ритуалы стать помехой на войне? Как на фронте уживаются между собой люди разных конфессий? О работе и будущем фонда в нашем интервью.

‘Было видно, что город просто уничтожают’, — Павел Пономаренко, Мариуполь

Павел Пономаренко — инженер по специальности и художник по призванию. Российские оккупанты разрушили его район до основания, а затем прошлись трактором и сравняли с землей, чтобы уничтожить следы своих преступлений. О жизни в блокадном Мариуполе — в интервью Павла Пономаренко.

‘Я понял, что меня запросто сдадут’

Игорь Иванович служил в Мурманске в отряде спецназначения, а позже пограничником. Он вернулся в Мариуполь, потому что очень хотел жить в Украине: родился на Львовщине, всегда считал себя украинцем. Проведя 35 дней в подвале, 70-летний мужчина будет убегать в страхе, что его сдадут оккупантам за проукраинские взгляды.

Офицеры не работают

Военный медик из Мариуполя проявил в российском плену чудеса отваги, превзойдя сюжет известного художественного фильма.

Как врачи-волонтеры работают с пострадавшими от российской агрессии

С начала войны врачи-волонтеры организации FRIDA безвозмездно работают на прифронтовых территориях. За полтора года они успели оказать помощь тысячам гражданских. В этом интервью врачи рассказывают о своей работе в Бахмуте и других горячих точках, переосмыслении внутренних ценностей и людей, которых им удалось спасти.

‘Если не вкладывать в искусство, можем проиграть снова’, — Матвей Вайсберг

Картины художника Матвея Вайсберга стали иллюстрациями нашей новой книги о Мариуполе. Он говорит, что война стала для него наиболее продуктивным периодом, сетует на городское пространство и считает, что мы должны делать больше для продвижения современного украинского искусства в мире.

‘После деоккупации собирал тела погибших российских военных’

Юрий Серегин — житель Дмитровки на Киевщине. Начало войны он застал на работе в Киеве, два дня мужчина пешком возвращался в родную деревню, а когда пришел — попал в оккупацию. Дом и все имущество Юрия уничтожил артиллерийский снаряд.

Полиграф за проукраинскую позицию: Врач из Херсона

Леонид Ремига руководил одной из больниц в городе Херсоне в начале российского вторжения. За отказ сотрудничать с оккупантами главврач оказался в пыточной россиян.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  » ... 19