Меню
Голоса войны
‘Живу в модульном городке, плету сетки’, — жительница Бородянки

Первого и второго марта 2022 года российская авиация уничтожила в Бородянке восемь многоэтажных жилых домов мощными авиабомбами ФАБ-250. Дом Надежды Хомич также был разрушен. Сейчас женщина с семьей живет в модульном городке. Плетет сетки на фронт, делает окопные свечи и не теряет надежду.

‘Ты понимаешь, что до колодца бежать километр через неразорвавшиеся снаряды...’, — хроники оккупированного Изюма

Виталий Смажев вместе с мамой провел 100 дней в оккупированном Изюме. Ему приходилось копать могилы для стариков, которые умирали от холода, и добывать еду в разрушенных супермаркетах.

‘Наш эвакуационный поезд расстреляли’, — воспоминания режиссера из Ирпеня

Ольга Гдуля выехала из Ирпеня с одним рюкзаком и двумя котами после 10 дней пребывания под обстрелами. Как и тысячи жителей города, она выбиралась через разрушенный Романовский мост, который теперь называют “мостом жизни”.

‘Могилы убитых гражданских в каждом дворе’, — Юрий, Ляпкало, Мариуполь

Юрий Ляпкало и его трехлетний сын Глеб почти два месяца пытались выжить под постоянными обстрелами без нормальной еды, воды, тепла и связи. Им удалось выехать в апреле 2022 года. Сейчас они живут в Чехии, но иногда Глеб до сих пор ищет укрытие, когда слышит грохот в небе.

Как европейская сеть помогает украинским заключенным?

Обстрелы тюрем, длительное рассмотрение дела, оккупация и даже мобилизация в российскую армию. Из-за войны с этими и другими проблемами столкнулись десятки тысяч украинских заключенных. О работе Европейской сети судебной защиты прав заключенных (EPLN) рассказывает ее директор по адвокации Юг де Сюремен.

‘Ракета убила отца. Это никогда не сотрется ни из памяти, ни из сердца’

Остаповские Наталья и Ирина — жительницы села Красная горка. Не сдерживая слез, мать и дочь рассказывают свою историю. На их глазах ракета уничтожила дом, животных и самого дорогого человека — отца и мужа. “В память о погибших нужно не сдаваться и идти к победе”, — говорят женщины, несмотря на горе, которое до сих пор не пережили.

‘Жена будет сидеть в соседней камере, а сын — в Белгороде в колонии’. На Харьковщине оккупанты пытали директора школы

Виталия Чернова россияне забрали в ИВС второго сентября — мужчина не хотел сотрудничать с оккупантами. Уже восьмого, во время контрнаступления украинских войск, 150 заключенных сами вырвались из камер и подожгли ненавистную пыточную. Публикуем историю плена и освобождения педагога.

‘Если бы мне дали автомат, я бы их всех убила...’

Елена Мовчан — жительница села Шибене Киевской области. Населенный пункт был оккупирован с первых дней полномасштабного вторжения. Женщина пережила немало лишений. Елена говорит, что была вынуждена общаться с россиянами. Преимущественно это были буряты и кадыровцы.

‘Бабушке оторвало ногу, кровь брызнула на девочку’

С первого дня войны город Харьков и пригород подвергались жестоким бомбардировкам. Россияне уничтожили целые жилые микрорайоны. Несмотря на это, некоторые российские родственники нашего собеседника не хотят смотреть правде в глаза.

‘Мы ехали, а в нас стреляли’

Тамара Вишняк встретила полномасштабную войну в своем родном поселке Бородянка в Киевской области. Женщина была контужена во время одного из авианалетов, который уничтожил соседний дом. Разрушенные плиты накрыли людей, но спасти их было невозможно. Ее эвакуация тоже была нелегкой. Тамара говорит, что российские вертолеты обстреливали гражданских.

‘Во дворе лежали трупы. Соседи накрывали их одеялами’

“Автобусная остановка была сжата как консервная банка. Представьте, какой силы был удар, что бетонные плиты вылетели на соседнюю улицу, а осколками разбило дома и выбило окна”, — рассказывает жительница Лисичанска.

‘Людей хоронили возле больницы’

Татьяна Сологуб — медсестра в Бородянской больнице Киевской области. Она вспоминает, как люди хоронили погибших возле больницы, как вспыхнула квартира и она бежала домой мимо российских танков, которые расстреливали подъезды. У Татьяны ничего не осталось. Она продолжает работать и копить деньги, чтобы обустроить быт.